водить все, что на колесах. Только куда мы на машине уедем, разрешите узнать? В
Польшу?
- Нет, камрады, в Россию, - Фриц, иронически улыбаясь, смотрел на ошарашенных его
заявлением сослуживцев.
- В Россию? К унтерменшам? - от неожиданности даже Куно лишился своей обычной
сдержанности.
- Ну, допустим, к большевикам, - Ганс успокоился быстрее, - что они унтерменши - это
Геббельс надвое сказал... - Все засмеялись. - Но нужны ли мы им?
- Думаю, что с ними мы найдем общий язык быстрее, чем с американо-английскими
плутократами, иудеями из Израиля или немцами из современной Германии. Тот же
Геббельс, между нами, в годы борьбы не раз заявлял о глубоком родстве нашего движения
и большевизма. Так что для нас единственный выход избежать тюрьмы в Германии...
- Попасть в русский ГУЛАГ, - заметил Ганс.
- Нет, Ганс, нет. Я уже узнал. Несколько армейцев уже перебежали к русским. Как мне
сообщили - их никто не посадил.
- Не верю я в это, доннерветер, не верю, - непримиримо заметил Ганс.
- А в то, что нас расстреляют поляки, веришь?
- Ну, если нас им выдадут...
- Так вот, в канцелярии гауляйтера собрали документы по объединению Германии, -
заметив недоумение собеседников, Фриц пояснил. - После войны часть Германии была
оккупирована русскими, часть - англо-американцами, потом на месте этих зон появились
два государства, Восточная и Западная Германии. В Восточной у руля были коммунисты,
в Западной - понятно, кто... В тысяча девятьсот девяносто первом они объединились,
точнее восточные присоединились к западным. До объединения им обещали много чего,
полные гарантии безопасности, и всё такое. Но как только объединение закончилось, - все
обещания тут же были забыты. Вроде бы даже бывшего главу государства Восточных
арестовали и судили. - Фриц сделал паузу, отхлебнул из кружки и продолжил:
- И кстати, камрады, если попадём в немецкую тюрьму, считайте, что нам повезло.
Хуже, если нас выдадут евреям или янки - ни те, ни другие, насколько я разузнал, в таких
случаях вообще не заморачиваются юридическими формальностями. Украдут, вывезут к
себе, а потом повесят. А правительство Германии сделает вид, что ничего не произошло...
- У французов и англичан научились, - заметил вдруг Куно.- Мне отец рассказывал,
что в конце Великой войны те тоже много чего обещали, если Германия капитулирует, а
потом раздели нас догола. Короче, я вам верю, гауптштурмфюрер.
- А ты Ганс? - пристально глядя в глаза спросил у Нойнера Кнохляйн.
- Доннерветер, я с вами. Только когда будем в Сибири снег убирать, будете мне
помогать, я этому не обучен...
Невысокий сухонький старичок с длинной жиденькой бородкой проскользнул в
чайхану, суетливо озираясь, прошмыгнул к дастархану в дальнем углу веранды и вежливо
поздоровался с сидящими там аксакалами:
- Ассалам алейкум, уважаемые!
- Ваалейкум, ассалам, Мустафа, - ответил Абдулла, высокий жилистый старик, словно
вырубленный из цельного ствола столетней арчи. Второй аксакал, сидевший на
дастархане, молча кивнул.
- Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими
новостями?
- Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет? -
ответил Вагиз. - Присядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством,
