за что не будут выслушивать папистские и ортодоксальные бредни отца Тука, сэр!
— Так папистские или ортодоксальные? Насколько я помню, они противоположны. Черт побери, Бэкхем и Роллс у нас что — дипломированные теологи? По списку они проходят как фермеры, если не ошибаюсь. Так, капрал?
— Так точно, господин капитан, сэр! Но они…
— То есть, не будучи теологами, они лучше, чем служители церкви разбираются в ее догматах? Сержант Кроун, вызовите ко мне лейтенанта Томсена, а вы, капрал, приведите рядовых.
— Есть, сэр!
Выражение лица подошедшего к капитану Беку Томсена было отнюдь не радостным. На нем и еще двух волонтерах, лейтенанте Торде и вольноопределяющемся Этторни, лежала одна из важнейших задач — создание единого кодекса законов королевства Английского. Томсен, вместе с несколькими монахами, таном Арчибальдом и дядей короля, эрлом Элдредом занимался сбором и переводом для будущего кодекса основных законов и обычаев англосаксов. Работа объемная, требующая сосредоточения, поэтому любое отвлекающее от этого задание Томсен встречал не то чтобы 'в штыки', но, мягко говоря, неодобрительно. Но услышав изложенную проблему, он сразу задумался и через несколько мгновений, когда вызванные рядовые доложились о прибытии, сказал:
— Надо признать, что рядовые в чем-то правы, господин капитан, сэр. Средневековая английская церковь — одновременно и ортодоксальная, и католическая. Она признает решения первых шести Вселенских Соборов. В то же время признается главенство Римского Папы, как первосвященника. Именно он утверждает епископов в должности. Но архиепископ Стиганд, например, занимает свою должность без его утверждения. Да и Патриарх Константинопольский тоже признается…
— Мне нужно четкое объяснение — англиканская церковь от э — э… англиканской отличается? Или нет? — взгляд капитана был настолько красноречив, что Томсен понял его мысль без слов:
— Практически нет, господин капитан, сэр!
— Ну вот. Развели рассуждения на целый научный труд. Тут вам не университет, тут думать надо, — капитан повернулся к рядовым и осмотрел их с ног до головы, заставив их вытянуться по стойке смирно. — Все ясно, рядовые? Никакой ереси в словах отца Тука нет. Понятно?
— Но, господин капитан, сэр… — видно было, что аргументы Томсена не произвели на Энди Бэкхема никакого впечатления или вообще остались за пределами его восприятия.
— Молчать! Не поняли, что я вам объясняю?! Повторяю еще раз, для слишком умных — английская церковь — не еретическая! И отец Тук — заслуживающий уважения священнослужитель, присланный в нашу роту самим архиепископом Кентерберийским! Для тех, кто этого не понял — три наряда на кухню вне очереди, лишение увольнения в город на неделю и пять часов строевой подготовки дополнительно! Все ясно, рядовые? Сержант, внести мое распоряжение в книгу приказов. Ответственный за проведение занятий — капрал Годдем. Капрал, уведите наказанных!
— Есть, сэр.
— А вас, лейтенант Томсен, попрошу пройтись со мной, — капитан произнес эти слова таким тоном, что собиравшийся протестовать Томсен молча последовал за ним. Выйдя во двор, капитан продолжил. — Лейтенант, мы с вами не в университете. Отвыкайте от этих студенческих привычек. С одной стороны, да с другой стороны… Нам не хватает только богословских споров, а то и какого-нибудь возмущения солдат. Поэтому срочно составьте небольшой вопросник, в котором доступно объяснялось бы, что никакой ереси в средневеков… тьфу, современной английской церкви нет. Вы поняли, лейтенант?
— Так точно, капитан, сэр! Разрешите привлечь к этому делу отца Тука?
— А это уже на ваше усмотрение, Томсен. Привыкайте к тому, что вы офицер, а не вольноопределяющийся и не штафирка, и должны сами принимать решения.
На этом капитан и лейтенант расстались. Но через три дня Бэкхем и Роллс сбежали. Поиски, проведенные специально выделенным отрядом под командованием лейтенанта, результатов не дали и беглецов просто вычеркнули их списков роты…
— Финч, ты ничего не знаешь, куда могли смыться Бэкхем и Роллс, точно? Вроде бы они последнее время с тобой часто болтали.
— Никак нет, сарж. Ничего не могу сказать, кроме того, што они действительно уговаривали меня бежать с ними. Но ни на того напали, сэр. Я их отговаривал от дезертирства. Некуда бежать, я это уже понял, пока мы по стране маршировали туда и обратно. Народ здесь дикий и мы никому не нужны. Они согласились с этим, сэр. Но видимо только, чтобы меня успокоить, сарж.
— Вроде бы не врешь. Смотри, если вдруг выясниться, что ты в их бегстве замешан — сгною.
— Сарж, чо я совсем дурной чтоле?
— И не придуривайся мне. А то опять вроде бы я ни я и лошадь не моя. Свободен… пока.
Финч с обиженным видом стоявший напротив сержанта Уилмора, развернулся и продолжая даже спиной показывать свою обиду на возведенную на него напраслину, пошел в казарму…
***
В парижском шато герцога Фландрского, ныне — регента малолетнего французского короля Филиппа Первого, письмо выслушали с большим вниманием. Балдуин, посовещавшись с советниками, решил назначить Большой Королевский Совет, который и должен был принять решение о помощи Нормандии. Как не хотелось герцогу помочь своей дочери, единоличное решение принять он не мог — слишком много недовольных политикой Гильома владетельных сеньоров было в Королевстве Французском, да и прямые королевские вассалы были бы отнюдь не в восторге, узнав о необходимости умирать за нормандцев. Так что приходилось созывать Совет и думать, как склонить его решение в свою пользу.
Конечно, король Филипп Первый, при его малолетстве и беззаботном характере, не станет противиться воле регента, да и мать его, королева Анна Русская, дочь киевского князя Ярослава, выходя вторично замуж, после смерти короля Генриха договорилась с Балдуином о невмешательстве в дела Королевства Французского. Даже ее муж, граф Рауль де Валуа, поддержит любые действия регента. Но такие недруги норманнские как граф д'Эвре, герцоги Анжуйский или Бургундский вполне могли не только саботировать решение, но и вообще уговорить Совет отказать предоставить военную помощь Нормандии. К тому же война в Нормандии не сулила ни особой добычи, ни славы, так что большинство вассалов скорее всего и при положительном решении не особо будет стремиться поучаствовать в ней, изобретая всевозможные причины для уклонения. К тому же старый, хотя и угасший на время конфликт Фландрии с императором сковывал силы самого герцога, заставляя охранять свои земли и не позволяя выделить большие силы для других задач.
Но созвать совет так и не удалось. Пришло известие, что герцог Бретонский объявил Нормандии войну и, пользуясь превосходством своих сил, осадил и взял город Доль, схватив тамошнего епископа, брата ранее захваченного барона Руаллона. После чего его войска с трудом, но форсировали занесенное песком устье реки Куэнон и вышли к замку Бёврон, защищающему проход в одноименную долину. Гарнизон замка, усиленный за время осады Доля и неторопливого передвижения бретонцев, закрыл ворота и отказался сдаться. Бретонцы же, зная, что помощь осажденным в ближайшее время прийти не сможет, не только осадили замок, но и отправили часть воинов грабить и разорять долину, так что сейчас дымы и пожарища отмечали места, до которых добрались бретонские лучники и ваввасоры.
Не успел Балдуин Фландрский и его советники решить, что же делать, как пришли еще более ошеломляющие известия. Ги Понтейский, как один из потомков Ричарда Нормандского, заявил о своих правах на герцогскую корону, начал собирать войска, а его личная дружина внезапным налетом захватила незащищенный город Э. Само собой, никаких грабежей и насилий в городе, жителям и вассалам, признавшим притязания Ги, обещаны многие привилегии и послабления. В результате к нему уже присоединились несколько баронов и даже виконт города Э. Вестники говорили, что понтейцы заняли только баронство Э, но было ясно, что накопив достаточно сил и сторонников, они двинуться прямо на Руан.
К тому же на берега Нормандии обрушилась еще одно бедствие — англичане. Несмотря на начало зимних штормов они неожиданно для всех пересекли море и небольшими отрядами нападали на прибрежные деревни, угоняли людей и скот, грузили на корабли, и увозили в Англию. Обороняться нормандцем нечем, весь их флот составляли не более сотни уцелевших после вторжения в Англию кораблей, незначительные оставшиеся войска стягивались к Мортену и, последнее время, к Руану. Началась
