«В Караганде!» – захотелось выкрикнуть Оле, но она подавила этот недостойный порыв и ответила честно:
– На чердаке.
– Вот даже как?
– Вам это странно, да? Я тоже в шоке! – честно призналась Оля. – Этот скот увел Любаню, и я не знаю, что делать!
– Без Любани или без скота?
– Без вас! – выкрикнула Оля и расстроенно засопела.
– Вот даже как? – повторил Андрей.
«Как медленно он соображает!» – подумала она.
«Как быстро все развивается!» – подумал он.
– Ладно, давайте адрес чердака, – решился Малинин.
– Улица Ленина, дом двадцать восемь, третий подъезд! – обрадованно выпалила Оля.
– Никуда не уходите, – как в фильме, добавил Андрей.
– Без вас даже пальцем не двину! – пообещала Оля.
Ее собеседник только крякнул и отклю-чился.
– Ыыы? – угрюмо поинтересовался с зад-него сиденья Ваня Пух.
– Не знаю, что тебе сказать, – признался ему Малинин. – «Виагры», что ли, прикупить? Боюсь, меня ждут серьезные испытания.
Он прислушался к себе, пробормотал: «Или не боюсь?» – и громко произнес:
– Иэх, где наша не пропадала! – и расправил плечи.
Мишка что-то проворчал, не иначе, отмечая, что на чердаках «наша» пока еще точно не пропадала, и улегся на сиденье, повернувшись к неразумному хозяину спиной.
И только прибыв по указанному адресу, Малинин понял, что это место ему знакомо.
К третьему подъезду дома номер двадцать восемь по улице Ленина он всего лишь час назад подвез хорошую девушку-учительницу Ольгу Павловну Романчикову.
– Сиди тихо, я скоро вернусь! – велел Андрей Ване, вылезая из машины.
– Ыыы! – огорчился мишка.
Карликовый пинчер, тонким поводком со-единенный с рукавом цигейковой шубы, похо-жей на небольшой стог, вздрогнул всем тельцем и засучил ножками. В водруженном на лавочку меховом стогу кто- то заворочался и грозно засопел. Андрей на всякий случай очень вежливо сказал:
– Здрасте, с наступившим Новым годом! – и юркнул мимо лавочки со стогом в третий подъезд.
Пинчер взвизгнул, как будто Новый год наступил непосредственно на него, и туго натянул поводок в направлении, противоположном машине с мишкой. Андрей ускорился и через три минуты уже был на чердаке.
– Здравствуйте! – увидев вздымавшийся над люком знакомый треух, произнесла Ольга Павловна так звучно и сердечно, словно приветствовала класс перед началом открытого урока. – Извините, что побеспокоила вас, но случилось ЧП…
– Это чей мобильный? – перебил ее грубый Малинин.
– Мой, конечно, спасибо, – Оля потянулась за розовым телефончиком. – Я такая рассеянная!
– Рассеянная, значит, – мрачно повторил Малинин и огляделся. – А где остальные?
– Они пропали, в том-то и дело…
– Пропащие, значит… Ну, рассказывайте.
На Олю он не смотрел, зато загляделся на круг, который она протерла в пыли своей пятой точкой.
– Рассказываю, – послушно откликнулась Оля. – Я была дома, в ванной, стирала свитер Костика…
– Кто такой Костик? – вновь перебил ее Андрей.
– Младший брат, – не запнулась Оля. – В дверь позвонили, Любаня пошла открывать…
– Кто такая Любаня?
– Двоюродная сестра! Она пошла открывать, потому что я была в ванной, а все остальные в гостиной…
– Все остальные – это кто?
– Мама, папа, бабушка, дедушка, дядя, тетя и кузен! Они пели караоке.
Малинин содрогнулся. Караоке он почитал жуткой пыткой. То ли дело – старая добрая песня под живую балалайку!
– Так вот, Любаня открыла, а ее спросили: «Ты Романчикова?» Она сказала: «Да», и этот скот ее тут же схватил и потащил!
– Куда?
– Сюда!
– Сюда?
Малинин с новым интересом воззрился на абсолютно правильный круг на полу. Такой след могла оставить, например, одинокая слоновья нога. В сочетании с неоднократно прозвучавшим словом «скот» это здорово сбивало с толку.
Не дождавшись от Андрея очередного направляющего вопроса, Оля продолжила:
– Я, разумеется, побежала за ними, но случайно ударилась головой и, кажется, ненадолго потеряла сознание. А когда пришла в себя – никого рядом с собой на чердаке не увидела и сразу же позвонила вам.
– Зачем? – Малинин наконец посмотрел на собеседницу. Взор его был пронзителен и светел, как стальная вязальная спица: – Чтобы увидеть кого-нибудь рядом с собой на чер-даке?
– Нет! Чтобы вы делали свое дело! – Оля тоже сузила глаза.
Малинин изогнул губы игривым хвостиком:
– И что же я должен сделать?
– Вести детективное расследование!
Взгляды-спицы скрестились и звякнули.
– Боюсь… Нет, все-таки не боюсь! – Малинин усмехнулся. – Но мне кажется, что вы напрасно валите все в одну кучу.
– Он ведь спросил Романчикову, а Романчикова – это я, – сухо напомнила Оля. – А родственников мы сегодня не ждали, они к нам внезапно нагрянули.
Она с шипением потерла малиновую шишку на лбу и добавила, точно извиняясь:
– Поймите, пожалуйста, я очень встревожена! Последним, что я запомнила, было испуганное и умоляющее лицо Любани. Она сказала мне: «Не ходи за мной, не ищи и никому ни слова, пожалуйста, а то он убьет меня!» – и тут я отключилась.
Она покраснела, потому что немного приврала, добавив от себя «а то он убьет меня». Так же лучше звучало! Логичнее!
– Понятно, – до обидного невозмутимо отозвался Малинин. – А это что тут у вас?
Оля опустила глаза и посмотрела на свой живот. Из кармана ее клеенчатого фартука для стирки карикатурным подобием любопытного кенгуренка выглядывала розовая меховая тапка.
– Это Любаня на лестнице потеряла.
Она повертела тапку в руках и неожиданно принюхалась к ней, а затем еще и пытливо вгляделась в ее розовое меховое нутро.
– Что?
Андрей слегка приподнял брови, наблюдая за этой диковатой пантомимой.
Оля согнулась и закружилась по чердаку.
– Вы похожи на французского поросенка, который учуял трюфель! – холодно сказал Малинин.
– Не трюфель, а лак для ногтей! Но тоже французский, ужасно дорогой… О! – Оля присела на корточки, потерла пальцем пол и возбужденно сообщила: – Эта зараза… То есть моя дорогая деревенская сестрица Любаня накрасила моим дорогим парижским лаком все свои ногти – и на руках, и на ногах. А он, скажу я вам, ужасно долго сохнет! И вот Любаня испачкала лаком и тапку, и тут еще – местечко, где споткнулась. Может быть, мы еще такие лаковые следы найдем, а по ним отыщем и саму Любаню, как Ганс и Гретель?
