стух и что-то пробормотал, прося прощение.
Сопротивляться у партизан действительно не осталось ни средств, ни сил. В этом сражении они потеряли больше пятисот человек только убитыми, а еще раненые… Хорошо если человек шестьсот-семьсот полностью боеспособных наберется. И то вряд ли.
— Будем прорываться, — сказал Вадим. — Оставим глушилку и 'Арену' на месте, для отвлечения внимания, и делаем ноги.
Коржаков согласно кивнул, только спросил:
— Куда пойдем?
— Куда дорога уведет… на север. А там посмотрим.
Глава 21
Уйти из ущелья под химическими бомбами удалось далеко не всем, едва ли половине. Китайцы набросали их так много, что ядовитым дымом заволокло все ущелье и прилегающее к нему пространство. Ветер погнал дым в один из выходов на северо-восток и досталось ренегатам, стоявшим в оцеплении. Естественно, что они не хотели погибнуть от химического оружия и вынуждены были отойти. Китайские командиры пытались заставить их стоять на месте, но страх получить химическое отравление и умереть, несмотря на защиту оказался слишком велик для простых людей и они, плевав на все приказы стали разбегаться. Вследствие чего в оцеплении образовались бреши, через которые партизанский отряд смог с боем пробиться и буквально сразу же начать растворяться в тайге, делясь на малые группы до пяти человек и расходясь веером.
Охотиться за таким массовым исходом на самолетах не представлялось возможным, тем более что самим самолетам после массового бомбометания требовалось довооружиться, на что нужно время, а с помощью полицаев это получалось еще хуже. Не были они готовы к такому повороту событий ни физически, ни морально, ни технически. Первые попытки закончились плачевно, отряды беглецов на первых порах все еще оставались достаточно крупными и преследователи получили по полной программе от боевых заградительных групп, в итоге партизаны смогли затеряться среди гор.
Постепенно группы собирались в первоначальные отряды и подходили в условленные точки сбора, пока все, кто уцелел после газовой атаки и избежал столкновения с поисковыми группами полицаев, что наводнили тайгу, не собрались вместе. Всего около полутора тысяч человек, причем только одна треть из них гражданские.
Старшина Коржаков оказался на месте одним из первых, что Куликова нисколько не удивило.
— Вы уже связывались с командованием? — спросил Вадим.
— Да и даже получил ответ.
— Что сказали?
— Даже не знаю, хорошая это или плохая для тебя новость, — слегка усмехнулся старшина и продолжил, прежде чем Вадим успел что-то сказать: – Командование настоятельно просило продолжить партизанские действия в тылу противника, уж очень они эффективны. Мы ведь своими действиями парализовали железнодорожные перевозки. По сути, пропускная способность снизилась до двадцати- двадцати пяти процентов от нормы. Понимаешь, что это значит в глобальном плане?!
Куликов кивнул. Понять, чтo это означало для вражеской армии, ведущей наступательные действия, по крайней мере пытающейся это делать, несложно. По сути, им нечем вести эту деятельность, даже оборонительные действия и те стали проблемой.
А еще он и сам не мог понять, хорошая это новость для него или плохая. С одной стороны ему уже до чертиков надоело мотаться по лесам, а с другой стороны, на официальной линии фронта будет не легче, если не сказать больше. Ведь если некому будет ставить китайцам палки в колеса, то китайская армия изрядно активизируется, и на линии фронта вновь начнутся чудовищные по своему накалу сражения, а это в свою очередь, подразумевает большие, огромные потери.
'Куда ни кинь, всюду клин, — подумал Вадим. — И еще неизвестно где он острее…'
Но есть, точнее, скоро наступит обстоятельство, что может серьезно осложнить их диверсионную работу партизанских отрядов.
— Зима скоро… — напомнил Куликов. — Еще месяц и начнется листопад. Мы для беспилотных разведчиков будем видны как на ладони.
— Да, это проблема… но только в том случае если продолжим действовать по прежней схеме, то есть сидеть на месте.
— О чем вы?
— О том, что больше никаких постоянных лагерей устраивать не станем. На одном месте будем оставаться не дольше трех дней.
— А смысл? — не понял Вадим. — Будем бегать как какие-то тараканы по замкнутому кругу, точнее лабиринту, что здешние горы весьма напоминают. Так китайцам не составит труда нас подловить на очередном витке…
— Нет, ты не понял… мы будем ходить не в знакомом тебе районе Забайкальского края, что мы уже избегали вдоль и поперек, а вдоль всего Транссиба.
— Что?!
— Именно.
Вадим сокрушенно покачал головой. Он плохо представлял действия подобного рода.
— Вы уверены, что такое вообще возможно? Это же сколько тыщ…
— Более чем. Тебе к примеру фамилия Ковпак, о чем-нибудь говорит?
— Знакомо… слышал, но вот в связи с чем…
— То, что знакомо, уже чудо, при нынешней поголовной безграмотности, когда все уверены что Германию победили америкосы и расстреляли Гитлера, — хохотнул старшина.
— История была моим любимым предметом, — зачем-то стал объяснять Вадим. — Просто потому, что там ничего не надо было решать, писать и сочинять. Только слушай, читай и запоминай. Благо память работала… до некоторых пор.
— Все-таки удивительно, как они сумели нам мозги засрать своими тупыми боевиками, что мы позабыли собственную историю? Пардон, отвлекся… Так вот, был такой во время Великой Отечественной войны партизанский командир. Его отряд в свое время сделал марш-бросок в десять тысяч километров, так называемый Карпатский рейд. Ходулей вроде этих у него, естественно, сам понимаешь, не было и двигались они зачастую по открытым пространствам, в то время, как у нас…
— …Противник обладает технически развитой разведкой, — едко вставил Вадим.
— Баш на баш, — соглашаясь, кивнул Коржаков. — Ковпак ходил по открытым пространствам, а у нас леса и горы против разведки противника. Есть где укрыться. Я вообще к тому говорю, что подобный поход весьма реален и более того, он необходим.
— Да кто ж спорит…
— Соберись… Демон. Людям нужен уверенный в себе, твердо знающий чего хочет, командир, а не то, что ты сейчас собой представляешь.
Вадим кисло улыбнулся. Лично ему сейчас ничего не хотелось, тем более твердо. А то, что хотелось, хотеть уже надоело, поскольку это желание неосуществимо в выполнении.
'И как же мне надоело это дурацкое прозвище!' – обреченно воскликнул в мыслях Куликов.
Следовать примеру Ковпака от и до все же не стали. Партизанский отряд разделили на три части, чтобы банально не складывать все яйца в одной корзине и не мотаться тысячной толпой по всей Сибири вдоль Транссиба. Действительно получалось слишком заметно, как ни посмотри.
Самый крупный отряд в пять сотен человек действительно пошел на восток под командованием Куликова и Коржакова, хотя кто в действительности командовал, знающим людям заблуждаться не приходилось.
