врага с автоматом наперевес – это удел китайцев.
Чтобы привести себя в норму, он несколько раз с силой ударил кулаком по своей каске 'встряхивая мозги'. По щекам было бы действеннее, но на лице маска. Не снять. Задохнешься.
— Что, похерело?! — усмехнулся Бурый.
— Да, — не стал отрицать Вадим.
Слабость никак не проходила, начало крутить в животе. Более того, казалось еще немного и он просто кончит. Позорно.
— Но ты сам, смотрю не лучше…
— Это верно, — легко согласился Бурый и встряхнулся точно собака, стряхивающая с себя воду после купания. — Это бледная с косой рядом с нами носится! Жертвы выбирает…
Вадим от этих слов невольно мелко вздрогнул, как от холода. А Бурый от этого вообще расхохотался особенно заливисто, точно сумасшедший.
Вадим ничего не сказал, только мысленно вопросил: 'Ты здесь, мой ангел-хранитель? Прикроешь меня и на этот раз от костлявой или тебе приглянулся кто-то другой?'
Ангел хранитель промолчал. Как всегда, впрочем.
— Я не пойду! — вдруг раздался чей-то истеричный голос позади.
'Снова-заново…' – поморщился Вадим.
Куликов узнал одного из новичков, цыгана. Кажется, у того начался приступ неконтролируемой паники. Случается. Особенно в такой момент.
— Впрочем, старушка смерть в качестве аванса решила взять себе другую жертву, — прокомментировал Бурый. — И мы ей ее преподнесем на блюдечке с голубой каемочкой. В качестве приношения…
— Я не пойду!
Боец бросил автомат и стал отползать от стены дома, за которым укрывались солдаты.
В ситуацию еще до того как успел среагировать Куликов, вмешался сам Заречный, находившийся поблизости, пытаясь что-то разглядеть в дыму. Перед такой ответственной операцией, да и вообще в любых других боевых условиях он особо не разбирался что к чему. Вынув из кобуры пистолет, комбат только спросил:
— Точно не пойдешь, на?
— Нет!!!
— Нет проблем, на, оставайся здесь…
Заречный выстрелил паникеру в лицо. После чего развернулся и пристрелил второго бойца дернувшегося в строю.
— А этого за что? — удивился кто-то.
— Тоже цыган, на. Не хватало еще, чтобы меня в спину подстрелили. Ну что, на, кто еще идти не хочет? Только поднимите руку…
Таковых естественно не оказалось. Точнее идти, само собой разумеется, не хотел никто, но в атаке хоть у кого-то имелся хоть какой-то шанс выжить, а тут без вариантов принесут в жертву старушке Смерти.
Вадим посмотрел на психов своей роты, но эти бойцы, в основном шизофреники вели себя нормально, хотя он был уверен, что никто из них этого боя не переживет. Слишком заторможены у них для выживания реакции. Все из-за сильнодействующих таблеток, что позволяли держать их в приемлемом состоянии и выполнять приказы. Но с другой стороны, если бы не таблетки…
— Отлично, на. Тогда вперед!
Штрафники молча побежали в туман. Никто не кричал, подбадривая себя боевым кличем, все знают, что кричащих убивают первыми, новичкам это объясняли в первый же день. Может на звук. А может просто из-за того, что кричащий из-за своего крика просто не слышит приближающейся опасности и не успевает реагировать.
Из-за этого их молчаливого манера вести бой штрафников все чаще называли тенями войны.
Движение в этом искусственном мареве сюрреалистично. Двигаешься, словно ежик в тумане шарахаясь от каждой тени, что возникает от вспышек света. Страшно. Ничего не видно дальше вытянутой руки. Где-то стреляют, взрывается гранаты и мины, но надо бежать вперед, не останавливаться.
То и дело возникают просветы, продутые ветром или ударной волной от взрыва и тогда можно увидеть соседей. Это немного обнадеживает. Значит, ты еще не один-одинешенек бежишь на тьму врагов в гордом одиночестве, как какой-то былинный богатырь вроде Ильи Муромца на всю орду татаро-монголов. Или Алеша Попович? Или Добрыня Никитич? Не важно…
То, что произошло дальше, когда они добежали до рубежа противника, нельзя было назвать никак иначе кроме как мочиловом. Собственно это то, ради чего и создавались штрафбаты и Вадиму довелось на своей шкуре испытать то, что так красочно расписал Заречный при их первой встрече в 'загоне'. Сейчас они – острие штыка.
Впереди, в самой непосредственной близости возникла тень, словно просто материализовалась из ничего. Потребовалась бесконечно малая доля секунды, чтобы определить, что это враг. Китайцу на это потребовалось и того меньше. Только его ошибка заключалась в том, что он решил убить противника очередью из автомата.
Как ни странно, но на это нужно, на целое мгновение больше, чем для того чтобы сблизиться вплотную и воткнуть штык, ведь противнику еще нужно вскинуть оружие, банально прицелиться, нажать на курок, для чего нужно стоять ровно иначе не попасть. Отбив автомат китайца в сторону, как бесконечно давно учил его инструктор Коржаков, Вадим обратным скользящим движением полоснул противника штыком по горлу.
Дальнейшие действия также исполнялись на автомате. Газ несколько рассеялся, стало видно чуть дальше, и заварилась такая каша что уже и не разобрать кто где. Стреляли все и всюду, стрелял и он, пробираясь вместе со всеми вперед сквозь завалы порушенных зданий. Рядом то и дело бухали взрывы, обдавая землей и камнями.
Вот вздрогнул и упал Очкарик…
Отлетел от взрыва гранаты Бурый…
Перекачанные наркотой нарки казалось, вообще не обращали внимания на раны, для обычного человека смертельные. Сбитые пулей или осколком, они вставали и, уже не скрываясь, с криком бросались вперед на врага. Даже очереди в упор не оказывали на них действия. Нарки успевали добраться до своих убийц и убивали их кто как, кто тоже очередью в упор, кто штыком, а кто, отбросив автомат, душил противника голыми руками.
'Им явно что-то постороннее в героин добавляют', — невольно подумал Вадим, наблюдая одну из таких сумасшедших сцен превращения нарка в безбашенного берсеркера.
Штрафники, неся потери, продолжали наседать, метр за метром, метр за метром, пядь за пятью отвоевывая захваченную землю назад… Останавливаться ни в коем случае нельзя.
Над головой застрекотали Ка-52 и Ми-28, взбивая дымовую завесу лопастями и зафигачивая по, только им, непонятно в каком режиме, виденному противнику, серии неуправляемых ракет, а также строча из автоматических пушек и пулеметов. Хорошая поддержка. А главное – вовремя. Очень уж много китайцев. Движение застопорилось…
'Хорошо бы 'катюши' поработали, — мимолетно помечтал Куликов, — но увы, мешают дома. Могут помочь только минометы, да артиллерия на колесах и гусеницах, ну и воздушная кавалерия'.
Штрафники, воспользовавшись поддержкой с воздуха, предприняли очередной рывок, и вновь закрутилась карусель смерти, только и успевай стрелять, бросать гранаты, уклоняться от ответного огня и подарков в виде гранат.
Но в какой-то момент, движение вперед все равно застопорилось. Участок, который штрафникам требовалось преодолеть интенсивно обстреливался минометчиками. Вопрос только в том чьими? Потому как взрывы рвались как среди противника, так и на занятой территории.
Мина разорвалась совсем рядом, осыпав солдат щебнем и мусором. Совсем рядом с головой Куликова приземлилось хвостовое оперение минометной мины, так что он сперва шарахнулся в сторону, подумав, что эта какая-то граната. Вадим подобрал ее и перебросил Заречному, неожиданно оказавшегося рядом.
