— Все тем же. Из инструмента поддержки и поощрения прогресса она стремительно превращается в классическое тайное общество заговорщиков. Благие намерения в огромных количествах – но потом оказывается, что облагодетельствованные почему-то вовсе не благодарны, да еще и сопротивляются. И тогда начинается применение силы, сначала осторожное, а потом все более и более агрессивное. Знаешь, почему я ликвидировал предыдущую организацию? Практически вся она примкнула к народовольцам. Тогда я еще не рисковал давать в руки Хранителям ментоблоки, но даже ограниченных способностей им оказалось достаточно для построения революционной организации во всеимперском масштабе. Когда я понял, что ситуация стремительно скатывается к катастрофе и срочно выдернул Хранителей из общества, оказалось слишком поздно. Ситуация тогда объективно способствовала социальному взрыву, и предотвратить его я уже не смог. Итог ты знаешь: Великая Революция, гражданская война, диктатура, кровавая принудительная индустриализация, репрессии и прочие прелести. Сегодня ситуация очень похожа на тогдашнюю – с той разницей, что есть танки, боевые вертолеты и химическое оружие. Я просчитал восемь вариантов на ближайшие десять лет. Три из них заканчиваются гражданской войной, голодом, разрухой, эпидемиями боевых вирусных и бактериальных штаммов и сотней миллионов трупов как минимум.
— Сто миллионов погибших?
— Да, как минимум – при условии вмешательства международных врачебных организаций. А если вовремя не вмешаются – вплоть до мирового вымирания человечества. Есть, разумеется, забавные альтернативные сценарии с гораздо меньшим количеством жертв. Во всех Хранители, пытаясь остановить скатывание страны в хаос и войну, устанавливают тоталитарную диктатуру с применением моих технологий. На Малии не случалось ничего подобного, но в истории моей расы нечто похожее происходило. Уж и не знаю, что хуже – горы трупов или паническое спокойствие гигантских концлагерей, в которые превратятся города. Джоэл, я не могу допустить подобного исхода. Я должен убрать Хранителей до того, как они превратятся в свою полную противоположность. И мне нужна помощь.
Снова долгое молчание. Солнце уже почти полностью опустилось за горизонт, и сумерки стремительно сгущаются.
— Откуда я знаю, что ты не лжешь мне и на сей раз? — наконец осведомляется бывший Хранитель.
— Зачем? И потом, какая тебе разница? Я не идеален, но никогда не вынуждал людей делать то, что идет вразрез с их совестью. Скажи, оглядываясь назад: если бы ты знал о своей судьбе, когда тебя вербовали в Хранители, ты бы отказался?
Фарлет вздыхает, потом одним долгим глотком осушает половину бокала.
— Нет, не отказался бы, — наконец отвечает он. — Мне не о чем жалеть. Даже о том, что сорвался напоследок. Знаешь, когда я только-только ушел из организации и поселился здесь, целыми днями про себя яростно спорил с Суоко и с остальными. Доказывал, что я прав, что люди вроде того технолога не должны жить, что подобную сволочь нужно выжигать каленым железом… А потом – как отрезало. Словно я выгорел дотла. Да так, наверное, и есть. Но я выгорел так, как хотел. Нет, я ни о чем не жалею.
— И ты поможешь напоследок?
— Да. Но с одним условием. В пределах разумного, как ты говорил.
— А именно?
— На Южном берегу есть одна банда, «Стальные сердца». Бывший клуб мотоциклистов. СОД задействовала их в транзите наркотиков из-за границы, ну, а потом они остались сами по себе. Но вкус к легким деньгам у них не пропал, и они начали работать самостоятельно. Цеховиков трясти, с рынков дань собирать, про обычный уличный грабеж даже и не упоминаю. Их даже старые воры в законе трогать опасаются. Я их хотел шугануть, но Суоко неожиданно запретила. Кстати, не знаешь, зачем они ей?
— Насколько я понимаю, она намерена использовать некоторые преступные группировки в качестве инструментов. Сначала как следует навести страх на население и полицию, а потом показательно ликвидировать, заработав политические очки.
— Ага. Я предполагал что-то подобное. В общем, тех ребят нельзя оставлять как есть, они и убивать не стесняются по малейшему поводу. Отморозки, как их другие бандиты зовут. Ликвидируешь их, и мы в расчете.
— Принято. Все?
— Все.
— Ты уверен? Не отвечай сразу, подумай.
— Не о чем думать, — отмахивается Фарлет. — Другим ты такого выбора не даешь, а я не хочу становиться исключением. Когда ты намерен… начать действовать?
— Сразу после выборов.
Верхний краешек заходящего солнца окончательно ныряет в море, и на мир обрушиваются черные тропические сумерки. И в наступившей тьме звучит голос Хранителя – вовсе не бывшего, ибо бывших Хранителей не существует:
— Ну, тогда за выборы. И за то, чтобы Треморов сдох самой неприятной смертью. Только не забудь дать мне возможность извиниться потом перед ребятами.
И лед тихо звякает в пустом бокале, резко поставленном на стол.
В небольшом саду вокруг бунгало медленно разгораются фонари.
«Робин, контакт. Джао в канале. Ты оказался прав насчет мотивов Фарлета. Начинаем операцию „Богомол“. Запускай предварительную обработку наших мотоциклистов. Санкционирую третий уровень применяемых ментоблоков».
«Робин в канале. Ты действуешь формально или скрытно?»
«Формально. Мне интересно посмотреть на реакцию Суоко. Только отправь общее уведомление ровно за пять минут до начала, чтобы она не успела вмешаться и остановить меня».
«Принято. Начинаю дестабилизацию целевых психоматриц. Кукла подготовлена и выведена на исходную позицию. Передаю тебе контроль».
«Контроль у меня. Ну, поехали. Посмотрим, не потерял ли я квалификацию…»
Ночь на 17.10.1582, среда
Дверь распахнулась, и Череп влетел в нее вперед спиной, сбив с ног со вкусом приложившегося к банке пива Жука. Банка сбрякала по полу, а облившийся Жук под тяжестью Черепа рухнул на пол и длинно выматерился.
Высокий угольно-черный негр, по виду – чистокровный сахарец – перешагнул через порог и с интересом огляделся. Затем переступил через запутавшихся друг в друге байкеров и подошел к столу, обильно заваленному объедками и пустыми бутылками из-под водки.
— Вы Панас Львович Стережков? — негромко спросил он на чистом, совершенно без акцента, руста у уставившегося на него исподлобья Интеллигента.
— Я, — согласился тот, утвердительно мотнув головой. Он уже изрядно набрался за вечер, и от него за версту несло сивухой. — Че надо?
— Вы посылали своего человека к директору ЦУМа за деньгами? — Негр мотнул головой в сторону копошащегося на полу Черепа. У того цветной платок нелепо сполз с гладко выбритой головы, на щеке набухал свежий кровоподтек.
— Посылал, — не стал и на сей раз отпираться Интеллигент. — А что, жирный крышу сменить решил на забугорную? Ладно, с ним разберемся завтра. Ты кто такой?
Он утер вспотевший лоб ладонью. На среднем пальце мелькнула тюремная татуировка: перстень со схематичным изображением кошачьей морды.
— Видите ли, господин Шавали и не думал менять крышу, — все так же негромко ответил чужак. Он приложил правую руку к левому плечу, и над ним засветилась сине-желтая голограмма. — Я Хранитель. Именно мы решили, что пора ему завязывать с вами. Да и человек он не слишком для своей должности
