только намекнуть: иногда приходится решать не только свои, но и чужие проблемы. А теперь я побежал. Дел, знаешь ли, куча. Не все же сопливой дочурке нос вытирать, верно?
— Папа, погоди! — спохватилась Карина. — А тот бандюк, который из окна выпал — он живой?
— Когда мы уезжали, еще был живой, хотя и без сознания, — безразлично сказал Демиург. — Башкой приложился крепко, когда падал, но не смертельно. Вообще-то если бы речь шла не о тебе, я бы его стер прямо там, на месте. У меня не так много жестких правил, но те, кто берут заложников, встречу со мной переживают крайне редко. Иначе такая сволочь получит сорок лет тюрьмы и через пять-семь лет получит возможность выйти досрочно за хорошее поведение. А готовность убить не способного сопротивляться заложника — индикатор, показывающий, что у человека сломаны все моральные барьеры и что наказание ему впрок не пойдет. Выйдет — и примется за старое. Таких оставлять в живых означает принимать на себя ответственность за их будущие жертвы. Обычная жизненная лотерея: специально я их не чищу, но если уж не повезло напороться на меня лично, то игра заканчивается на месте. Ты его пощадила, и я не стал исправлять твое решение, но в другой ситуации…
Девушка испуганно посмотрела на него. Она еще ни разу не слышала, чтобы Дзинтон, ее добрый понимающий папа, говорил такие ужасные слова. Да, наверное, он прав. Он всегда прав. Но все же…
— А остальные? — спросила она. — Им тоже по сорок лет дадут? Пап, но они же не хотели…
— Вполне хотели. Они взрослые люди, прекрасно понимали, что творят. А за свои поступки надо отвечать. Представь, что на твоем месте оказался бы кто-то другой, девиант, не умеющий пробивать блокаду. Имели бы мы сейчас его безголовый труп, да еще и несколько тел полицейских, подорвавшихся на минах при преследовании. Впрочем, могу дать небольшой совет. На суде не проси, чтобы к ним проявили снисхождение. Спишут на синдром заложника и пропустят мимо ушей, зато и к остальным показаниям отнесутся недоверчиво. Просто постарайся описать все так, словно они действовали под принуждением главаря. Не упоминай, что они тебя били, и скажи, что сами сложили оружие, когда главарь выпал из окна. Тогда, как сказал Теодар, с учетом возраста они отделаются штрафом и испытательным сроком.
— Хорошо, папа, я запомню, — кивнула девушка.
— Ну, вот и замечательно. Ложись-ка ты спать и хорошенько отоспись. Завтра тебе еще со следователем общаться, не забывай. Пока, малышка. Кстати, тебе все наши передают самые горячие приветы. Я транслировал твое приключение напрямую, и все ужасно рады, что ты хорошо справилась. Я просил сегодня ночью тебя не дергать, но с утречка запланируй часик-другой на болтовню с домашними, быстрее с тебя не слезут.
Он улыбнулся, махнул рукой и растаял в вихрящемся облаке. Карина вздохнула и села на стул. Сунув в рот случайно уцелевший стебелек спаржи, она прожевала его и с сожалением посмотрела на пустые тарелки. То ли нервы шалят, то ли она действительно зверски проголодалась, но в желудке все еще посасывало. Впрочем, на ночь много есть вредно. Пора и в самом деле ложиться. Завтра придется идти в полицию за своими вещами, а заодно и занести Панасу его куртку и пообщаться со следователем. А потом надо выяснить, куда можно сносить Парса в ремонт. Если еще раз столкнусь с этой скотиной Маами, мстительно подумала она, возьму и сломаю ему руку. Чем им Парс помешал, спрашивается? Он даже кусаться не умеет!
С тоской посмотрев на грязную сковороду, она поднялась и принялась собирать посуду. Если не вымыть ее сейчас, к утру грязь закаменеет, и ее придется долго и нудно оттирать. А после посуды она ляжет и как следует отоспится. Имеет, в конце концов, право после такого приключения!
Вот только что за история, о которой упомянул Дзинтон? Во что еще она влипла, не заметив того?
«Камилл, чтоб ты сдох!»
«Камилл в канале. Джа, ты, что ли? Оригинальная формула вызова. Сам придумал?»
«Камилл, я в бешенстве. Не зли меня еще сильнее! У нас есть договоренность, что мы не трогаем воспитанников друг друга! Какого черта ты навел на мою Карину „нормальных“?»
«А, вон ты про что. Расслабься, Джа. Она ведь выкрутилась, верно?»
«Какой ценой, мать твою за ногу?! Девочка в полном раздрае, мне ее успокоительными ментоблоками по уши нафаршировать пришлось! Мало ей истории с ограблением?! Ты ее что, в эмоциональный коллапс вогнать хочешь?!»
«Джа, восклицательных символов в твоей передаче слишком много. Может, все-таки выслушаешь?»
«Я слушаю».
«Во-первых, мне интересно, как твои воспитанники самостоятельно держат удар. Ты ведь не собираешься их вечно опекать, насколько я тебя знаю?»
Гигантская кобра сворачивает кольца, раздувая капюшон, вперивая немигающий взгляд. Блеск оружейной стали в ночной темноте. Планета, медленно деформирующаяся, словно сживаемая огромными невидимыми тисками…
«Красивые картинки, Джа. Я впечатлен, если тебя это успокоит хоть немного. А во-вторых, проблемы все равно возникли бы, не в таком виде, так в каком-то еще. История с ограблением слишком громкая вышла, слишком многие в курсе оказались, и наш бандит рано или поздно вышел бы на твою ненаглядную Карину. Так что, подставив Тоя, я сразу нескольких зайцев убил: проколол нарыв в контролируемых условиях, спалил настоящего продажного мента, а заодно вывел службу внутренних расследований полицейского управления на группу „нормальных“, которая моей сети уже давно жизнь отравляла. Я тебе сведения не передавал, но они уже несколько раз наехали на мои подставные конторы с выгребанием документов. Мелочь конторы, однодневки, ничего серьезного там нет, но все равно неприятно. А теперь я заодно прослежу, кто и зачем их на меня наводил. Я даже догадываюсь, кто, но все равно нужны доказательства. Понятно?»
«Сволочь ты, Камилл. Меня предупредить не мог?»
«Нет, разумеется. Меня интересовали чистые реакции твоей псевдодочурки, без твоей предварительной накачки. Ничего с ней не случилось, и случиться не могло на твоей лонже. И я подстраховался: Той все время под гильотиной ходил, попытался бы ей что-то серьезное сделать — умер бы на месте. Кстати, а зачем ты его под пули сунул? Пошел бы он под суд на пару с братцем, такая трогательная историйка для желтой прессы…»
«Если бы он вышел на свободу, то наверняка попытался бы убить ее снова — уже без театральных постановок, просто пулей в спину. Я не намерен оставлять под ней такие мины с часовым механизмом. А ты все равно сволочь. Ты мне весь воспитательный процесс чуть не нарушил. Теперь за свои фокусы ты мне должен. Вернее, не мне, а Карине. Что еще за история с беглым инженером и экспериментальным чоки? Фонд перспективных исследований — твоя контора. Только не говори мне, что не в курсе».
«Знаю в общих чертах, но не в деталях. Я действительно ни при чем. Мои подопечные играются, я их не контролирую».
«Не знаю, кто и во что у тебя играется, но история по Карине тоже шарахнет рикошетом. Камилл, я ожидаю, что ты вопрос под личный контроль возьмешь. Возьмешь?»
«Ладно уж, братец, возьму. Как тебе отказать, такому разъяренному?»
«Да уж ты постарайся не отказывать…»
«Не стану. Джа, и все-таки — к чему ты свою семейку готовишь? Ты ведь никого и никогда раньше так плотно не опекал. А?»
«Не твое дело. Отбой».
«Конец связи, сердитый ты наш».
8.15.848, вододень. Крестоцин
Отоспаться не получилось. Будильник в Парсе, который Карина забыла отключить, сработал в полпятого, резанув по ушам громкой веселой птичьей трелью. Девушка ошалело села в кровати и несколько секунд оглядывалась по сторонам. Потом она вспомнила все, что произошло вчера, и со стоном рухнула
