пузырьки мыльной пены.
«Какое-то необыкновенно релаксирующее место, даже эти монашки-сестры передвигаются бесшумно, словно тени», – подумала Катя.
Приняв ванну, она завернулась в больничный банный халат, сунула ноги в пушистые шлепки и пошла к удобному шезлонгу на лоджии. Халат был большой, явно не ее размера, с вместительными карманами.
На улице уже стемнело, благоухающая растительность, уставшая от солнечного зноя, источала приятный, немного приторный аромат. Насекомые все попрятались, только ночные цикады завели свою песню. На улице вокруг больницы тоже было тихо, безлюдно и поэтому страшно. А где-то далеко, в низине, еле слышно играла музыка, сверкали огни, в общем, шла человеческая жизнь полным ходом.
Катя вздохнула, чувствуя себя бодрой, отдохнувшей и готовой на подвиги, сна не было ни в одном глазу. Видимо, действовали капли, выпитые ею. Лекарство было хорошим. Страха не было, но операцию все равно делать не хотелось.
«Интересно, что это за капли? – подумала Катя. – Капли гадского короля, наверняка какой-нибудь наркотик. Вообще, мне все эти недомолвки надоели. Может, сказать Франческо, что со мной, как с врачом, надо говорить совершенно откровенно. С другой стороны, ведь медики – самые капризные пациенты. Вечно всем недовольны, во все влезают и мешают работать, а все потому, что много знают».
Вывел Катю из задумчивости не громкий, но настойчивый стук в дверь комнаты. Катя вздрогнула и пошла открывать. Она даже не сразу узнала Веру в одежде послушницы, к тому же Вера оказалась очень высокого роста, пока она лежала, этого совсем не было заметно.
– Вера? – посмотрела на нее снизу вверх Катя.
– Смотреть звезды, забыла? Меня освободили от капельницы, и, наконец, я смогла улизнуть незамеченной.
Она крадущейся походкой вошла в комнату Кати, глаза ее горели в предвкушении приключения.
«Да, девушка явно не создана быть монахиней», – подумала Катя, которая уже и забыла о предложении своей соотечественницы. Но отступать было поздно, и Катя, скрепя сердце, согласилась на эту авантюру. Прямо в банном халате и тапочках, с клюкой в руках она последовала за своей провожатой по коридору, а затем вниз по лестнице, и вот они оказались перед дверью в лабораторию Франческо.
– А если он придет, обнаружит нас в неположенном месте и будет ругать? – подала голос Катя, желая образумить эту беременную девушку. Но не тут-то было! Веру уже несло.
– Франческо никогда не бывает в это время в клинике, он уходит к себе и не появляется до утра, – уверенно сказала Вера, из чего Катя сделала вывод, что она уже это проделывала и не один раз.
Катя снова очутилась в комнате, где в специальном растворе хранилась ее новая кость, и ей в голову пришла одна шальная мысль.
«А что, если я ее сейчас украду? Ничего и объяснять не придется… Нет кости, то есть протеза, нет и операции… Что это с тобой, Катя? Давно ли ты встала на криминальный путь и боишься открыто сказать, чего ты хочешь?»
– Смотрите, подзорная труба! Как там красиво! – воскликнула Вера, прильнув к оптическому прибору.
Катя посмотрела на нее, и невольно закралась мысль, что только сейчас лицо девушки ожило и только сейчас она живет, наблюдая звезды и ночную жизнь людей вне монастыря сквозь оптику подзорной трубы.
Глава 17
Герман приобнял Кристину за талию и закружил ее.
– Пойдешь с нами отдыхать и развлекаться?
– Это в честь чего?
– Просто разгрузка в конце рабочего дня, – ответил Герман.
– И часто вы так разгружаетесь, господа артисты?
– Часто, особенно когда совмещаем полезное с приятным в таком чудном месте.
– И ты можешь развлекаться в такой момент? – Тина была разочарована, она подумала о том, что Гера совсем не переживает за предстоящую операцию Кати, а следовательно, не так уж он и влюблен в нее.
– В какой момент? – спросил Герман. – Расслабься, твой первый день прошел очень удачно. Получить похвалу от нашего режиссера – это почти не выполнимая задача, но ты с ней справилась. Идем гулять вместе со всеми!
Тина согласилась.
Конечно, Тина не знала всю съемочную группу, но с некоторыми она уже успела познакомиться, и сейчас они все вместе сидели в уличном кафе на площади. Не стоит и говорить, что вино и пиво лилось рекой, а владельцы кафе были вне себя от радости… Герман танцевал со всеми женщинами подряд, при этом фактически не пил. Тина же отказала всем, приглашавшим ее на танец, даже режиссеру и оператору. Она задумчиво курила и думала только о Кате, о том, что завтра ей предстоит сложнейшая операция.
– Шампанского? – склонился над ней Герман, присаживаясь за столик.
– Что-то не хочется, – ответила Тина, – нет настроения.
– А что так? По-моему, все хорошо. Хочешь посмотреть, что я подарю Кате? Я бы, конечно, подарил ей новую машину, но предполагаю, что она испугается громоздкости подарка, и решил начать с малого. – Герман достал маленькую черную коробочку.
Когда он ее открыл, то взору Кристины предстало прекрасное кольцо с крупным светло-голубым топазом, обрамленным брильянтами. Несколько минут она даже не решалась, что сказать, потом выдохнула:
– Ничего себе… маленький подарок. Но подозреваю, что и его Катя не примет.
– А я буду стараться.
«Значит, все-таки не забыл, кольцо вот купил», – подумала Тина, и сердце ее смягчилось.
– Может, отдадим ей его сейчас? Подбодрим, так сказать? – предложила Кристина.
– Боюсь, что, если мы не выйдем утром на съемочную площадку, Сергей Сергеевич будет недоволен, – ответил Герман.
– Мы не будем задерживаться там на всю ночь, мы туда и обратно, – пыталась уговорить его Тина.
– И все-таки я отдам ей его по приезде в Москву, – ответил Герман и пригубил шампанское.
– Как хочешь, – надулась Тина, поежившись, одетая довольно легко – в светлые брюки и шифоновую блузку.
– Замерзла? – Герман скинул со своих плеч тонкий джемпер и набросил на Кристину.
Сквозь шумную, веселящуюся толпу к ним протиснулся официант и, прошептав что-то на ухо Герману, сунул ему записку.
– Влюбленные поклонницы? – спросила Тина, пока он читал записку.
– Вот черт! – он скомкал записку и кинул ее в урну, стоявшую неподалеку, с точностью игрока баскетбольной команды. – Извини, я должен идти!
И, ничего не объясняя, Герман вскочил со стула и смешался с толпой, даже не расплатившись по счету, что для него было абсолютно несвойственно. Тине везде мерещились подвохи и страшные вещи, что могут случиться с Катей.
«А вдруг эта записка от нее? Вдруг она узнала, что Герман здесь, и просит его о помощи?» – подумала Тина, подошла к урне и, оглянувшись, достала оттуда смятую записку. Может быть, этими мыслями она решила оправдать свое излишнее любопытство, кто знает? Никто не обращал на нее внимания, и Тина прочла записку, написанную явно дрожащей рукой:
Тина поняла, что это действительно был крик о помощи, хоть написанный и не рукой Кати. Она сорвалась с места и побежала за Германом. Она крутила головой в попытке отыскать его широкую спину, пока не наткнулась взглядом на насмешливые голубые глаза оператора.
– Кого-то потеряли?
– Где здесь кондитерская «Долли»? – спросила она, не переставая тревожно всматриваться в толпу.
