За то буду славить Тебя, Господи,
Между иноплеменниками и буду петь имени Твоему
(Пс. 17:47–50).
Каждый день с готовностью броди по галереям Божьей благости. Перечисляй Его милости и щедроты. Все — от восхитительного заката до спасения, все, что у тебя есть. Твой Саул отобрал у тебя многое, но Христос дал тебе еще больше! Пусть Иисус будет тем Другом, в Котором ты так нуждаешься. Поговори с Ним. Не скупись на детали. Расскажи Ему о своих страхах и опасениях.
Исчезнет ли твой Саул? Кто знает? Но разве в определенном смысле это важно? Ты только что нашел себе Друга на всю жизнь. Разве может быть что-то лучше этого?
4
ДНИ ОТЧАЯНИЯ
На церковном собрании в уголочке сидит глубоко отчаявшийся человек. Во рту у него пересохло, а ладони вспотели. Он сидит, не шевелясь. Он чувствует себя неуютно среди учеников Христа, но куда ему еще идти? Он нарушил все свои убеждения и принципы. Он причинил боль всем, кого любил. Всю ночь он делал то, что клялся никогда не делать. И теперь, в воскресенье, он сидит и смотрит. Он ничего не говорит. “Если бы только люди знали, что я сделал…”
Испуганный, виноватый и одинокий.
Может быть, он попал в зависимость, может, он вор. А может, человек, жестоко обращающийся с ребенком или изменивший жене.
А может, это женщина, одинокая, беременная, в полной растерянности. Это может быть кто угодно, ибо к Богу в таком состоянии приходят многие люди: несчастные и беспомощные, потерявшие всякую надежду.
Как реагируют на таких людей прихожане? Что такой человек найдет в стенах церкви? Осуждение или сострадание? Отторжение или принятие? Высоко и насмешливо приподнятые брови или простертые к нему руки?
Давид тоже задавал себе такие вопросы. Он бежал, и в царстве Саула его считали обреченным. Саул поставил его имя первым в списке тех, кого нужно было уничтожить. И теперь он бежит, оглядываясь через плечо, спит с полуоткрытыми глазами и ест второпях, постоянно осознавая нависшую над ним опасность.
Сколько событий произошло за столь короткое время! Неужели всего два-три года назад он пас овец в Вифлееме? Но потом в его жизни появился Самуил, старый пророк с рогом, наполненным елеем помазания. И когда на Давида излился елей, в тот же момент на него излился и Дух Божий.
Давид перестал петь овцам и стал петь Саулу. Самый младший сын Иессея, которого в семье никто не брал в расчет, стал героем всего народа. Враги боялись его. Ионафан его любил. Мелхола вышла за него замуж. Саул его ненавидел.
После шести покушений на его жизнь Давид наконец понял — Саул его не любит. Он прощается с Мелхолой и жизнью во дворце и бежит, спасая свою жизнь.
Но куда ему идти? В Вифлеем, чтобы подвергнуть опасности жизнь своих родных? На территорию врага, чтобы подвергнуть еще большей опасности свою жизнь? Впоследствии он так и сделал. Но пока он выбирает другое укрытие. Он идет в церковь. “И пришел Давид в Номву к Ахимелеху священнику” (1 Цар. 21:1).
Ученые утверждают, что древний холм в одной миле к северо-востоку от Иерусалима когда-то был городом Номва. Во главе святилища стоял Ахимелех, внук Илия. В Номве служили восемьдесят пять священников, и потому этот город называли “городом священников” (см. 1 Цар. 22:19). Давид бежит туда, ища в святилище убежище от своих врагов.
Его прибытие вызывает в Ахимелехе вполне понятную тревогу. Священник спрашивает Давида: “Почему ты один, и ни кого нет с тобою?” (1 Цар. 21:1). Что привело в Номву этого воина? Чего хочет зять царя?
Давид говорит священнику неправду, пытаясь тем самым обезопасить себя:
Царь поручил мне дело и сказал мне: “пусть никто не знает, за чем я послал тебя и что поручил тебе”; поэтому людей я оставил на известном месте; итак, что есть у тебя под рукою, дай мне, хлебов пять, или что найдется (1 Цар. 21:2, 3).
В отчаянии Давид прибегает ко лжи. Это нас удивляет. До сих пор он был в наших глазах звездой, непорочным и безупречным человеком — своеобразной Белоснежкой среди колдуний с уродливыми лицами. Он оставался спокойным, когда братья обижали его, он продолжал быть сильным, когда на него зарычал Голиаф, он был хладнокровен, когда Саул терял свое хладнокровие.
Но теперь он лжет, как заправский негодяй. Лжет явно. Лжет убедительно. Саул не поручал ему никакого дела. И ничего секретного он не выполняет. Он беглец. По несправедливости, но беглец. И он говорит о себе неправду.
Священник больше ни о чем не спрашивает Давида. У него нет оснований сомневаться в нем и подозревать в нем беглеца. Просто он ничем не может помочь Давиду. У священника есть хлеб, но это не обычный, а священный хлеб. Это хлеб предложения. Каждую субботу священник выкладывает на столы двенадцать пшеничных хлебов как приношение Богу. И только через неделю эти хлебы могли есть священники. Только священники. И все же в данной ситуации Ахимелех нарушает установленные правила.
Давид не был священником. Но хлеб предложения был только что выставлен на стол. Что мог сделать Ахимелех? Отдать хлеб и нарушить закон? Не давать хлеба и оставить Давида голодным? Тогда священник ищет лазейку: “Нет у меня под рукою простого хлеба, а есть хлеб священный; если только люди твои воздержались от женщин, пусть съедят” (1 Цар. 21:4).
Ахимелех хочет знать, не согрешил ли Давид и его люди. Может, виной тому запах свежего хлеба, но Давид снова лжет и лукавит в богословии. Нет, его люди не только не прикасались к женщинам, они даже глаз на них не поднимали. Он говорит: “Сосуды отроков чисты, а если дорога нечиста, то хлеб останется чистым в сосудах” (1 Цар. 21:5).
Давид, что ты делаешь? Тебе мало лжи, так ты еще лукавишь со Священным Писанием и вводишь в грех священника?
Но он получает желаемое. Священник отдает ему священный хлеб, потому что “не было у него хлеба, кроме хлебов предложения, которые взяты были от лица Господа, чтобы по снятии их положить теплые хлебы” (1 Цар. 21:6).
Священник размышляет о том, правильно ли он поступил. Не нарушил ли он закон? А может, он пошел в обход закона? Или повиновался более высоким принципам? Он решил, что наивысшим аргументом был голодный желудок. Он решил, что лучше удовлетворить нужду Божьего чада, чем безукоризненно исполнить Божий закон.
Но как Давид отблагодарил священника за его сострадание? Еще одной ложью! “Нет ли здесь у тебя под рукою копья или меча? ибо я не взял с собою ни меча, ни другого оружия, так как поручение царя было спешное” (1 Цар. 21:8).
Вера Давида поколебалась. Совсем недавно ему нужна была всего лишь пастушья праща. А теперь тот, кто отказался от доспехов Саула, просит у священника оружия. Что случилось с нашим героем?
Все очень просто. Он перестал смотреть на Бога. Теперь в воображении Давида всю сцену занял огромный Голиаф. В результате этого в его сердце поселилось отчаяние. Отчаяние, которое порождает ложь, дрожит от страха и прячется от правды. Но спрятаться от правды негде. Там, где отчаяние, там нет еды. Нет обеспечения. Туда попадают подростки, пожилые, беременные и разбитые, старые и больные… Куда идти отчаявшимся?
