– Агата, прекрати! Кэт не моя девушка. Я просто помогаю ей судиться с кондитерской фабрикой, выпускающей печенье в шоколадной глазури. Из-за их навязчивой массированной рекламы Кэт не может похудеть, и я представляю ее интересы в суде. Мы хотели встретиться и обсудить проект искового заявления, но это может подождать до завтра.
У меня отлегло от сердца – но не до конца. Неприятный осадок все же остался. А вдруг Борька меня просто успокаивает, а сам разлюбил меня и больше не будет моим верным оруженосцем сродни Санчо Пансе? Но Устинович-младший смотрел на меня с таким трогательным участием, что я, почувствовав прилив оптимизма, сделала умильное лицо и просительно затянула:
– Бо-орь, мне позарез нужна твоя помощь! Съездишь в ночной клуб «Павиан»?
Нежность в глазах Бориса куда-то улетучилась, уступив место настороженности.
– Зачем я поеду в этот гадюшник? – обескураженно спросил он. – Когда мы были там в последний раз, ты, Агата, закатила такой эпический скандал, что, должно быть, тебя до сих пор поминают в «Павиане» недобрым словом.
– Зато в «Павиане» темно, как в гномкиной норке, и музыка грохочет, как сумасшедшая. Для моего плана лучше не придумаешь.
– Может, ты и меня посвятишь в детали своего гениального плана, раз уж я тоже участвую? – пробурчал Борис, разливая по чашкам заварку.
– Допустим, мы рассчитали все правильно и Жанна Лисянская действительно держит в своих хрупких руках двух мужчин разом, – неторопливо начала я. – Тогда понятно ее беспокойство насчет ушедшего в глухое подполье Феликса. Но мы можем выманить журналистку в «Павиан», наврав ей, что там ее ожидает шифрующийся от всего честного народа Белякович. Пока ты будешь накачивать журналистку сухим вином, я стащу у нее смартфон и пошлю с него китайцам видеоролик, который тебе так полюбился. Если мой план сработает, китайцы примчатся на Киевский вокзал за настоящим Ухом Энки.
– Сколько мы знакомы, столько я поражаюсь изощренности твоей фантазии, Агата Рудь, – задумчиво проговорил Борис, отставил заварочный чайник, протягивая руку и беря со стола отложенный после разговора с Кэт телефонный аппарат. – Не всякий уголовник может похвастаться такой изобретательностью. Говори, как звонить твоей Жанне?
* * *
Но изощренность фантазии подсказала мне, что, прежде чем подсылать к Лисянской Борьку, связаться с журналисткой необходимо мне. Я первая должна позвонить Жанне и убедиться, что Феликс до сих пор не дал о себе знать. Хороши бы мы были, если бы Белякович и помощница Санты Патрика сидели бы друг напротив друга и премило потягивали пивко, а тут объявился бы Борька с приветом от Феликса и просьбой прибыть на встречу в «Павиан». Поэтому я первой набрала номер журналистки и стала ждать ответа.
– Привет-привет, – гаркнула я в трубку, услышав голос Жанны. – Я была сегодня на Ярославке, видела в Культурном центре Беляковича. Он тебе не звонил?
– Не-ет, – удивленно протянула журналистка Лисянская.
– Ничего удивительного, – продолжила я, подмигивая Устиновичу-младшему, дескать, все идет по плану. – С Феликсом была Лидия Сергеевна, она не спускает с него глаз, буквально за руку мужика водит. Ты жди, он объявится. Ну а вообще, как дела?
– Да ничего вроде бы, – рассеянно откликнулась Жанна, думая о своем.
– Ну ладно, пока. Звони, если что.
Я дала отбой и взглянула на Бориса.
– Ну что, поехали в «Павиан»? Минут через пять позвоним ей с твоего телефона и назначим встречу.
Хотя уходили мы осторожно, Фира Самойловна все же услышала возню в прихожей и выглянула в коридор. За ее спиной маячил Эд Георгиевич.
– Боренька, куда вы так поздно? – всплеснула руками матушка Джуниора, а разглядев сына получше, плачущим голосом простонала: – О, господи! Борис, в каком ты виде! Тебя же полиция остановит!
– Нам надо, ма, – сурово отстранился от материнских объятий кудрявый друг, накидывая на плечи убитую кожаную куртку, только что добытую с антресолей.
– Агата Львовна, – повысил голос Эд Георгиевич, до сего момента молча наблюдавший за нашими сборами. – Вы помните, что обещали? Завтра к десяти быть в конторе и не вздумайте опаздывать!
– Не беспокойтесь, шеф, я вас не подведу! – пробурчала я, выскальзывая за дверь вслед за Борисом.
* * *
Ночной клуб «Павиан» находился на самой окраине Москвы, и я бы до сих пор не знала о его существовании, если бы однажды в этом злачном месте мне не назначили встречу оппоненты моего клиента, мечтавшие избавиться от слишком любопытной адвокатессы. Однако они не на ту напали! Как только я почувствовала неладное, в ход пошли стулья, тарелки и прочая барная утварь, и вскоре машины «Скорой помощи» осторожно пробирались по непролазной грязи захудалого предместья Москвы в сторону больницы, увозя в реанимацию покалеченных хулиганов.
Прошло полгода, но ничего в этом районе не изменилось. По-прежнему не горели фонари на покрытых грязью улицах, и лишь у дальнего пустыря переливался огнями и манил прохожих ночной клуб «Павиан». Рискуя утонуть в жиже, мы подъехали к злачному месту и стали ждать прибытия журналистки. Еще в пути Борис перезвонил Жанне и представился знакомым Беляковича. Якобы Феликс оставил Борису телефон Жанны и попросил с ней связаться и назначить встречу в «Павиане». Борис тоже мечтает увидеться со своим приятелем, поэтому подъедет в ночной клуб вместе с Жанной и они будут дожидаться Феликса. Наша ложь не насторожила журналистку, скорее она обрадовалась, что начальник охраны истиносоловцев наконец-то дал о себе знать. Мы припарковались между ржавым «Опелем» и полуразвалившейся четвертой моделью «Жигулей», причем встали так, чтобы вход просматривался как на ладони и были видны все посетители, входящие в ночной клуб.
Жанна подъехала на такси через десять минут после нас, вытащила из багажника чемодан и, сгибаясь под его тяжестью, вошла в помещение.
– Лисянская тоже собралась удариться в бега? – с недоумением фыркнул Борис, почесывая нос.
– Вот это ты сейчас и выяснишь, – ответила я, выталкивая приятеля из машины.
Борька покорно покинул салон и двинулся ко входу в «Павиан». Я окинула критическим взглядом его фигуру и подумала, что для этой дыры оделся он вполне подходяще. Старые рваные джинсы висели мешком на его объемном заду, вытертая кожаная куртка выглядела жалко и непрезентабельно. Маскарадный костюм дополняла вязаная шапочка, низко надвинутая на глаза. Проводив Борьку полным сомнения взглядом, я подумала, что мы, должно быть, сошли с ума, если думаем, что Жанна вступит в беседу с подобным типом. Но одеваться по-другому в этом районе – значит навлекать на себя неприятности с коренным населением глухой окраины, и мы с Борисом выбрали меньшее из зол. Выждав несколько минут, я натянула на голову бейсболку и отправилась вслед за кудрявым другом.
В темном зале грохотала музыка, но посетителей отчего-то было раз-два и обчелся. Должно быть потому, что за барной стойкой удобно устроилась парочка полицейских. По их скучающим лицам было видно, что они будут рады любому развлечению, особенно болтовне с красивой девушкой. Заметив в глазах стражей порядка интерес к своей персоне, журналистка Лисянская забилась в угол, затолкав под стол чемодан, но полицейских это не остановило. Они сползли с табуретов и направились к столику смазливой посетительницы, но я вовремя перехватила их на полпути, краем глаза наблюдая, как Борис подсаживается к Жанне.
– Господа полицейские, – приветливо проговорила я. – Не уделите мне пару минут?
Служивые с сомнением переглянулись, должно быть, я показалась им менее привлекательной, чем экзотическая блондинка с кучей косичек на голове, но я продолжала гнуть свою линию:
– Выпьем по чашечке кофе, посидим, поболтаем. Понимаете, я пишу книгу о необычных местах Москвы и в настоящий момент собираю для нее материал. Это место кажется мне таинственным и странным – мало посетителей, у стойки два полицейских. Может, вы прольете свет на загадку «Павиана»?
– Да нет никакой загадки, – усмехнулся тот, что повыше.
– Просто полгода назад одна чокнутая баба ни с того ни с сего разнесла ночной клуб, и теперь руководство настаивает, чтобы мы здесь дежурили.
