послушайте меня. Я понимаю, что Вам сейчас очень тяжело, но это крайне важно. Тем более, что Вам действительно придется теперь участвовать в сеансе.
— Да, да! разумеется! — поспешно сказал Мальчин, вздрогнул и приготовился слушать. — Конечно.
— Так вот, — неторопливо заговорил врач. — В чем суть моей методики? Человек испытывает чувство вины, для которого нет никаких оснований, и начинает играть в сложные мыслительные игры, чтобы обвинить себя. Это чувство вины надо у него снять.
Начинаю я всегда с чисто логического хода: расспрашиваю о характере погибшего. Пока никто еще не сказал, что покойный был плохим: даже если у него были какие-то дефекты, как у всех, после смерти они забываются. Тогда я задаю следующий вопрос: где бы ни был сейчас этот человек, хочет ли он, чтобы вы страдали из-за него до самой смерти? Вопрос вызывает некоторое удивление. Ответ отрицательный.
Но дальше снова начинается навязчивое самобичевание: «Но я не должна была собирать для него одежду...» Вот как в случае с Вашей женой, — врач выразительно посмотрел на Мальчина. Тот напряженно слушал. —
Тогда человека надо научить расслабляться, после чего и начинается, собственно, работа по снятию вины, — врач рассеянно постучал ручкой о стол. — Пациент должен представить себе, что он находится на скамье подсудимых. В зале присутствуют прокурор, адвокат, свидетели обвинения и защиты, а также присяжные. Свидетелями защиты могут быть не только реально существующие люди, но и воображаемые. В конце суда присяжные выносят оправдательный приговор: человек ни в чем не виноват и должен перестать себя мучить.
— Это Вы говорите «ни в чем не виноват» или пациент себя оправдывает? — поинтересовался Мальчин.
— Эти слова говорю я. Есть психотерапия недирективная и директивная; так вот, эта работа очень директивная. Уже первый сеанс уменьшает чувство вины, второй и третий обычно его снимают. Тяжелый случай, когда чувство вины не снимается даже тремя сеансами, — врач опять выразительно посмотрел на Мальчина, — тогда человек сам должен сыграть роль прокурора, убедить присяжных, что подсудимый, то есть он — кровопийца хуже Дракулы. Как правило, это решает проблему.
— От противного? — понимающе кивнул Мальчин. Он внимательно следил за мыслью своего собеседника.
— Да, — подтвердил врач. — Он видит, насколько это абсурдно. Многие аргументы, которые во внутреннем диалоге с собой для него кажутся убедительными, теряют смысл: он понимает, что другие оценили бы его личность и поступки иначе, более мягко, положительно. Таким образом, самобичевание исчезает.
— Ну, хорошо, — Мальчин чуть пошевелился на своем стуле и поднял глаза на врача. — Я все понял. Но я-то здесь причем? Зачем здесь мое участие?
— Ваша жена настаивает, чтобы роль присяжных на этом последнем сеансе сыграли Вы.
— Я? — совершенно искренне удивился Мальчин. — А почему я?
— Я не знаю, — пожал плечами врач.
— Но,.. — Мальчин быстро обдумывал эту новую ситуацию. — Но это же хорошо! Я-то уж точно ее оправдаю! Чего меня убеждать?!
— Да, я тоже так думаю, — с видимым сомнением сказал врач и задумчиво пожевал губами.
— Так в чем же дело? — вопросительно посмотрел на него Мальчин. — Что Вас, собственно, беспокоит?
— Меня беспокоит, Вячеслав Львович, то, что она слишком уж на этом настаивает! — врач слегка побарабанил пальцами по столу, испытующе глядя на ничего не понимающего Мальчина. — Только это.
* * *
— А на какие средства Вы купили ему билет и вообще оплатили всю поездку?!
Что-то в тоне жены, игравшей на сеансе своего собственного обвинителя, прокурора, заставило Мальчина насторожиться. До этого все шло как обычно. Все эти «аргументы»: «а зачем я собирала?.. а что было бы, если бы я не собирала?..» он слышал уже тысячу раз и знал их наизусть. Но этот, про деньги... Это было что-то новенькое.
— Разве не на деньги Вашего бывшего любовника, настоящего отца Вашего ребенка?!
(Что?!.. — Мальчин прикипел к своему стулу. Он не верил собственным ушам. Его словно обухом по голове ударили. — Что она такое несет?! Это бред у нее такой?
Он беспомощно перевел взгляд на врача. Тот чуть заметно пожал плечами.)
— Разве не было у Вас до свадьбы любовника?! — продолжал безжалостно обличать сам себя прокурор. —
Разве не встретились Вы с ним случайно потом, через несколько лет, уже будучи повенчанной, будучи замужем?! Разве это был не его сын?! Разве не живет Ваш любовник сейчас за границей и не встречаетесь Вы с ним и до сих пор, когда он бывает в Москве?! Разве это не он дал Вам деньги на ту поездку??!! — голос жены гремел уже на всю комнату. Она вскочила и с горящими глазами уставила указательный перст в пустоту. —
Именно поэтому-то и погиб твой сын!! Это тебе божья кара за твои грехи! Это тебя Бог покарал!!!
Лицо ее исказилось, она зашаталась на месте, рухнула обратно в кресло и разрыдалась.
— Суд удаляется на совещанье!.. Суд удаляется на совещанье!.. — поспешно зачастил врач, делая знаки Мальчину: говорите!.. говорите!.. — Сейчас присяжные объявят свое решение.
— Будь ты проклята!! — с ненавистью произнес Мальчин и поднялся со стула. — Ты будешь гореть в аду!
Он отшвырнул стул и, не обращая внимание ни на ошеломленного врача, ни на бьющуюся в истерике жену, вышел из комнаты.
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Мог ли тот мужчина простить ту женщину?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Нет. Смертный грех не прощается. Простить его — выше сил человеческих.
И настал пятьдесят третий день.
И сказал Люцифер Своему Сыну:
— Сегодня мы продолжим вчерашний урок.
Книга Притчей Соломоновых
— Ты понимаешь, что это значит?! — Полищук свирепо смотрел на перепуганную жену. — Я тебе русским языком объясняю: дело завели! Уголовное. Значит, будут сейчас весь банк трясти, всех клиентов
