себе всячески воспитывать, — наставительно проговорил Стефан.
— Я что-то не вижу, чтобы ты себя особенно ограничивал, — возразила Камилла. — Всякий раз, когда ты обедаешь в гостях, мне приходится сидеть одной и тупо прислушиваться к тому, как от голода у меня бурлит в желудке. Ну так сколько ты выиграл? Хватит хотя бы, чтобы купить немного яиц и сыра?
— На самое необходимое, думаю, хватит, тут можно кое-что выкроить. Однако помни: я должен оставить при себе немного денег для следующей игры, ведь моя репутация и без того, мягко говоря, сомнительная.
— А раз так, то передергивай, сделайся шулером, наконец, — посоветовала Камилла. — Я твой ребенок, я не должна голодать!
— Ну это лишь временное положение вещей, — ответил Стефан.
— Временное? Но ты твердишь мне об этом уже второй год! Предупреждаю тебя, отец: если я и впредь буду так питаться, то ослабею настолько, что не смогу пойти под венец с Риганом. Честное слово, я не шучу. А уж тогда твои планы наверняка рухнут…
Словно бы о чем-то внезапно вспомнив, Камилла вскочила из-за стола, сбегала в гостиную и вернулась с маленьким ридикюлем в руках, который был при ней на вчерашнем званом обеде. Она вытащила из сумочки льняную салфетку, осторожно распеленала завернутую в нее фазанью ножку и, не обращая внимания на неодобрительное цоканье папаши, стала рвать мясо своими хорошенькими крепкими зубками с таким видом, точно это была последняя трапеза в ее жизни. Стефан Лэнгдом судорожно сжал кулаки, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не вскочить и не выхватить у дочери ее законную добычу.
— Так поступать очень опасно, Камилла. Кто-нибудь видел вчера, как ты стянула со стола ножку?
— А если даже и видел, что с того? Меня больше подобные вещи не заботят. Я страшно голодна и могу съесть сейчас дюжину таких ножек, — ответила девушка, жадно обсасывая кость.
— Хорошо, но кто из нас будет сегодня дежурить у парадного и беседовать с кредиторами? — спросил Стефан.
— Мне лично уже надоело разыгрывать из себя служанку, — пожаловалась Камилла, — так что придется это делать тебе: в роли дворецкого ты просто неотразим.
Стефан злобно посмотрел на дочь и, откинувшись на спинку стула, погрузился в задумчивость.
— Отец, мне очень неприятно заговаривать об этом, но моя портниха тоже требует причитающейся ей платы и грозится распустить по всему городу слухи о нашем бедственном положении. Нам действительно надо что-то делать. Твой собственный портной также начинает беситься. Мне страшно думать о том, что вновь придется лгать ради спасения репутации. Ты должен что-нибудь предпринять. В конце концов, попроси барона Синклера дать нам еще немного денег взаймы. Он ведь твой кузен и вряд ли откажет, если узнает, до чего мы с тобой дожили и как обнищали…
— Что касается идеи с Чарльзом, то я против. Ни в коем случае не должно выйти наружу то, насколько сильно мы нуждаемся в деньгах. Иначе это дойдет до Ригана — и нам конец. Впрочем, все не так уж плохо, как кажется. Не далее как вчера вечером барон предложил мне обучать богатых отпрысков искусству фехтования. Я не должен буду жертвовать ничего на открытие школы. Я буду лишь пожинать плоды!
— Господи, но ведь пока школа откроется, пройдут месяцы. Ах, если бы ты только позволил мне убедить Ригана поторопиться со свадьбой! Уж, по крайней мере, еды у него в доме предостаточно…
— Нет, дорогая, я не могу отнестись всерьез к этой мысли. Мне кажется, ты должна пойти к Тайлеру и попросить у него небольшую ссуду. Он не отважится рассказать об этом родителям, хотя бы из страха перед ними…
— Я всегда знала, что ты сумасшедший! — вскричала Камилла. — Ничего лучше нельзя было посоветовать, да?
— Боюсь, у нас нет другого выбора. Либо пойдешь к Тайлеру, либо будешь голодать, хотя для тебя, наверное, тут нет большой разницы, — лукаво проговорил Стефан, приглядываясь к дочери.
Камилла посмотрела на чисто обглоданную косточку, потом на пустую вазочку из-под джема и сказала:
— Хорошо, я пойду к нему.
— Причем, уже сегодня — заметил Стефан. — Насколько мне известно, вечер у тебя совершенно свободен, ты никуда не приглашена. Я тоже. Или отправишься к Тайлеру сегодня же, или же мы оба отойдем ко сну на голодный желудок. Впрочем, ближе к обеду мы могли бы навестить Радклиффов…
— Мы были у них на прошлой неделе. Или ты уже забыл об этом?
— Ну тогда заедем к Берманам или Палмерам. Мы в последнее время не часто у них бываем.
— Естественно, потому что их дворецкие, едва завидя нас, говорят, что хозяев нет дома. Нет, папочка, так скоро весь Лондон узнает, что мы с тобой за птицы! Неужели тебя устраивает столь нелестное мнение о нас?.. Словом, либо тебе придется выигрывать в карты побольше денег, либо ты отправишься воровать!
— Не думаю, что есть необходимость прибегать к крайним мерам. Если ты, конечно, пойдешь к Тайлеру.
— Его денег нам на какое-то время хватит, как-нибудь продержимся, но ведь потом опять все вернется на свои места — и снова будем голодать!.. Кстати, почему именно я должна беспокоиться о нашем достатке? Ведь ты мой отец, ты хозяин дома. Значит, тебе и следует позаботиться о дочери.
— Верно, верно, дорогая. Однако после этого мне придется крепко задуматься о своей репутации.
— Что? Если чья-то репутация и висит на волоске, так это прежде всего моя собственная. Я все еще не могу поверить, что сделаю то, о чем ты меня просишь. Неужели не понятно, — спросила она, перегнувшись через стол, — где мы с тобой окажемся, если Тайлеру вздумается расстроить нашу с Риганом свадьбу? За решеткой в Ньюгейте — вот где! Обвинение в двоемужии — серьезное обвинение. И если ван дер Рис обнаружит, что я до сих пор не разведена с Тайлером, он нас обоих прикончит!
— Брось, детка. Риган — человек серьезный, и я никогда не поверю, что любовь, какой бы пылкой она ни была, сможет пересилить в нем здравый смысл. А если ты беспокоишься из-за того, что Тайлер разгласит твою… э-э… маленькую тайну, то я мигом исправлю положение: я просто сделаю тебя вдовой.
Лицо Камиллы стало бледным как полотно.
— Нет, только не это! Ты же всегда говорил, что Тайлер — наша надежда и опора. Отец, тебе следует задуматься, ведь дело тут как раз именно в Ригане, а не в Тайлере…
— Милая, неужели ты никогда не мечтала сделаться богатой вдовой? Или, по-твоему, черный цвет тебе не к лицу? Впрочем, пока мы тут с тобой обсуждаем различные жизненные коллизии, задумалась ли ты хоть на минуту о том, каким образом мы будем оплачивать все эти брачные церемонии?
— Ну, возьмем денег в долг… Как иначе? — ответила Камилла. — Если, конечно, найдется кто-нибудь, кто отважится ссудить нас деньгами. Впрочем, обещания расплатиться на следующий день после венчания будет, на мой взгляд, вполне достаточно…
— Ты всегда очень проницательна. Я думал примерно о том же. Надеюсь, ты будешь достаточно предусмотрительна и обо всем позаботишься заблаговременно.
— Уж в этом можешь на меня положиться.
— Прекрасно, но скажи, дорогая, что ты намерена сделать, чтобы Тайлер и впредь сохранял молчание относительно вашей с ним тайны?
— Ты знаешь об этом не хуже меня самой. Тайлер понимает, что если о его женитьбе проведают барон с баронессой, то он останется без единого фартинга в кармане!
— Боюсь, ты не совсем права, — самодовольно проговорил сэр Лэнгдом. — Подобное может случиться с парнем лишь в том случае, если старики узнают, что он женат на тебе, Камилла. Большая ошибка с нашей стороны, что мы в свое время не заставили баронессу полюбить тебя или хотя бы отнестись к тебе с симпатией…
— Тут нет моей вины, папочка. Это тебя леди Хелен на дух не переносит, да-да, именно тебя! Родство с сэром Чарльзом, увы, недостаточно близкое, не прибавило тебе веса в ее глазах… Впрочем, Тайлер не дурак. Он прекрасно осведомлен о нашем с тобой положении, но при этом согласился держать все втайне. Ему, конечно же, ясно, что мы с ним допустили большую ошибку, тайно обвенчавшись. Баронесса, к
