бегал дальше ста шагов или утруждал себя тяжелой работой: оставалось загадкой, как он в одиночку прошел самую суровую часть Севера; такой боевой дух невольно вызывал уважение и уверял любого, что пред его очами — человек не обычный.
…Первым делом внимательные голубые глаза гостя метнулись к Кангасску и впились в харуспекс, висевший у того на груди.
— Открытая лицензия! — воскликнул ученый с эдакой профессиональной завистью. — Как ты умудрился получить такую, молодой человек? Должно быть, большой талант! Тоже изучаешь гадальные камни? Какой университет закончил? Южный, Северный? Мм?..
— Никакой, — с тихим вызовом произнес Кангасск.
— Ах, самообразование! — словно не заметив подвоха, с легким разочарованием отметил Нэй. — Прекрасно, коллега. Давай поговорим. Садись.
С грустным видом Кангасск сел напротив. Похоже, Нэй это заметил.
— Я буду краток, молодой человек, — сказал он, сочтя это достаточным утешением для молодого повесы, и откинулся на спинку кресла. За которым, точно тень, стоял Орион, и это было обиднее всего… — Более двадцати лет мы с коллегами изучали харуспексы. Естественно, на территории Ничейной Земли, где они не запрещены, так как добыть открытую, или даже закрытую лицензию нам не удалось. Мы ставили целью классифицировать их, изучить некоторые физические, химические и, конечно, «гадальные» свойства. И, как это всегда бывает в науке, открытие получилось случайно…
Началось все с одного случая, еще до отъезда в Ничейную Землю… У моей дочери была ручная зверушка, музыкальный жук. Он светится в темноте, как Лихт, и это вся примитивная магия, на которую он способен. Ну, это и так известно…
Кангасск покачал головой: он не слышал о таких.
— Ну да неважно, — замахал руками Каргилл. — В общем, однажды я нечаянно на этого жука наступил, ну, не заметил, бывает… Ребенок в слезы, трагедия… А жена у меня — практикующий маг, так она, добрая душа, бросилась животное исцелять. Раз-два — и жучок снова побежал. Только не светился больше. Тебе, должно быть, известно, коллега, что природные стабилизаторы разрушаются под воздействием искусственной магии. В общем, главное, дочка рада, и о случае забыли.
Только через пять лет, в Ничейной Земле я заметил, что жук так и льнет к харуспексам, и, пока он сидит на них, он способен светиться, почти как раньше, только гораздо слабее. Я еще тогда задумался, не лечат ли его камни, но, к сожалению, его срок жизни кончился быстрее, чем он восстановил свой прежний потенциал. Тогда мы с коллегами и начали серию экспериментов: при помощи искусственной магии у животных вызывались различной степени повреждения природного стабилизатора, затем этих животных привозили в нашу лабораторию на Ничейной Земле, где мы изучали воздействие на них харуспексов.
И недавно нам удалось исцелить поврежденный природный стабилизатор полностью. Это было сделано у
Я предполагаю, что подобные харуспексы способны излечить и человека, в случае, если в течение нескольких десятков лет он не будет получать дополнительного магического воздействия какого-либо из искусственных стабилизаторов.
Теперь ты понимаешь, дорогой коллега, почему я решил доставить это открытие лично Серегу: должна быть проведена реформа законодательства государственного значения, должен быть открыт институт харуспексологии. Что скажешь?..
Повисла тишина. Кангасск поднял глаза и встретился с серьезным выжидающим взглядом Ориона. От него ждали ответа, а он не знал, что сказать…
— В ваших экспериментах вы пытались излечить таким образом человека? — спросил он у Каргилла холодным научным тоном, к которому привык, листая отчеты Ориона.
— Нет, — замялся тот. — Но мы изучали людей, подолгу носящих харуспексы. В частности, жителей города Таммара…
У Кана при этом слове ёкнуло сердце. Кажется, интуиция пыталась что-то подсказать. Как бы там ни было, виду он не подал. А Нэй Каргилл тем временем продолжал:
— …У этих людей отмечаются необычные способности, к примеру, способность видеть будущее и даже читать мысли. Мы предполагаем, что это есть естественные свойства человека с полноценным стабилизатором. Анализ показывает, что у людей, носивших харуспекс (не «красный глаз», а обычный, обсидианового типа) в течение пятидесяти лет, стабилизатор восстановлен на 80 %. Но люди Таммара никогда не пользовались магией, посему, об этом я ничего не могу тебе поведать. Это требует не усилий нашего небольшого коллектива, а мощностей отдельного института… Когда я смогу переговорить насчет этого с Серегом Серым Инквизитором, молодой человек?
— Когда он вернется, — просто ответил Кангасск. — Он еще не сообщал…
Глядя, как Нэй Каргилл, прихрамывая, ковыляет к своей комнате, Кангасск в какой-то миг проникся к нему уважением, несмотря на то, что ученый не удостоил Ориона и словом, а с ним самим говорил, как с записным балбесом: все равно, этот человек нес некий ореол истинности… дело в его открытии, или в подвиге, который он совершил, добираясь сюда, неважно — был ореол, и, глядя на него, Кангасск не понимал сам себя. Пытаясь разобраться в том, что смешало его чувства, он еще долго будет тянуться к этому человеку. Чтобы понять…
…Прошло совсем немного времени — и становилось все яснее, что трепещущий ореол истины не есть постоянное состояние Нэя Каргилла, скорее мимолетный проблеск. А вот Нэй Каргилл настоящий начал все яснее проявлять себя.
Он по-прежнему в упор не замечал Ориона, но отчего-то часто разговаривал с Кангасском, причем разговоры как правило носили характер назидательный или блещущий знаниями. Редко после простейшего из этих разговоров Кангасск не чувствовал себя полным дураком. Этот человек возвышался над ним, как гора, и милостливо, точно щенку, разрешал «молодому коллеге» слизывать крохи знаний со своей ладони.
Оставалось поражаться, почему Орион, рядом с которым Каргилл — просто младенец, ведет себя совсем иначе…
— …Ты сведущ в магии, юноша? — спросил Нэй как-то. — Мне хотелось бы, чтобы ты сломал стабилизатор этому животному. Подойдет любое лечебное или боевое заклинание.
В переносной клетке за тройным магическим щитом трепыхалась мягкокрылая фея, и крялья ее, вторя названию, действительно хлопали мягко, издавая приятный и какой-то беззащитный звук.
— Ты мог бы сделать это сам, Каргилл, — произнес Кангасск с неохотой; ну претило ему вот так взять и цинично покалечить живое существо, просто потому, что Нэй так захотел.
— Это не по моей части. Я маг-теоретик, — нетерпеливо пробормотал ученый. — Ты поможешь мне или нет? Эта фея мне требуется для эксперимента, стабилизатор должен быть разрушен хотя бы наполовину.
— А в чем состоит эксперимент? — Кан смотрел на притихшую фею и тянул с решением.
— Чтобы объяснить тебе его суть, мальчик, мне придется вкратце изложить тут три курса
