— Напалмом выжигает неугодных, — выкрикнул из зала какой-то несознательный комсомолец. К тому времени в эту организацию и принимать-то прекратили. А партийная организация института куда-то испарилась. Парторг пропал вместе с партийными взносами и партийной кассой. Лектор прекрасно об этом знал, потому и не думал отвечать на мелкие провокации, наивно полагая, что до торжества настоящей свободы в Стране Советов осталось несколько месяцев.
Комсомолец очередной раз выкрикнул из зала:
— Завтра сделаем Владивосток свободным портом и откроем его для американских военных кораблей!
Доцент отмахнулся от провокации человека, не понимающего перестройки, как от назойливой мухи.
— Обязательно порт Владивостока следует открыть и сделать международным. Тем самым мы на деле подтвердим нашу мирную политику и завоюем доверие всего прогрессивного человечества.
В аудитории смеялись и живо что-то обсуждали, не обращая внимания на комсомольца и доцента. Казалось, лекция нужна только им двоим, а остальные студенты к ней не чувствовали никакого интереса. В это время сосед справа шепнул ему на ухо:
— Старик, у входа в аудиторию тебя ждет девушка. Американка! — с восхищением сообщил он.
Андрей не стал дожидаться окончания лекции и, не обращая внимания на лектора, вышел из помещения. Подумал о Ти-Хай, — как она может здесь оказаться? Для этого нужно получить визу, поступить в институт. Она ни о чем подобном не сообщала, да и писем он уже не получал от нее три месяца. Правда, было одно загадочное сообщение о возможном приезде, и все.
В последнее время ему все чаще приходила мысль о бесперспективности их отношений с вьетнамкой. За два года их переписки Андрей сторонился девчонок-однокурсниц, подсознательно осознавая непрочность своих позиций в отношениях с Ти-Хай. Обещаний и клятв между ними не было. Поэтому переломный момент, понимал Андрей, вот-вот произойдет.
Судьба ведет и проверяет человека. Дает ему шанс или его лишает. В этот раз такой случай представился для них двоих. Правда, чудес не бывает. Два года взаимности на расстоянии, долгие ночи одиночества и жажды встречи, любовных грез накапливались в каждой душе и сердце многослойным пирогом. И этот продукт, изготовленный обоюдным трудом, они должны вкусить одновременно и вместе. Хотя в жизни бывает чаще и по-другому. Люди готовят себя, берегут для встречи с конкретным человеком. Но неожиданная новая встреча, легкая слабость — и ваш душевный пирожок надкусит совсем другой человек. Вы обязательно об этом пожалеете, но это будет после. Измены и предательства никогда не готовятся, они происходят от слабости людей, их эгоизма и преувеличения своих качеств. Такие поступки имеют свойство возвращаться к тому, кто их когда-то совершил. Для судьбы нет понятия сознательного или неосознанного. Событие определяет и направляет само течение человеческой жизни. Человек предполагает, а бог, как говорится, располагает.
Возле огромного окна Андрей увидел маленькую, съежившуюся, как от холода, девушку. Перед ним, как и три года назад в Дананге, оказались ее огромные глаза на белоснежном лице и жесткая черная челка, упрямо прикрывавшая правую бровь. Да, это была Ти-Хай. Увидев его, девушка стремительно бросилась вперед, не побежала, а воспарила над почерневшим цементным полом, как белая чайка над бурной прибрежной волной. В одну секунду Андрей осознал всю серость и незначительность своей прошлой жизни. Тепло ее объятий обожгло шею и грудь! Он удивительно легко поднял ее на руках и впился долгим, бесконечным поцелуем в пахнущие, как ему показалось, морской солью тонкие губы девушки.
Через несколько минут они уже сидели вдвоем в пустой аудитории, держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Говорили, не останавливаясь, часто перебивая друг друга.
— После нашего знакомства в Дананге мы жили вместе с мамой. Маленькое кафе на улице Причесок позволяло нам существовать сравнительно безбедно. Я тогда твердо решила учиться в Советском Союзе. Ваше образование у нас ценится и помогает дальнейшему продвижению в профессии. Главное же его достоинство, помимо того, что оно бесплатно, это качество. Чтобы получить заветное направление на учебу, нужно было получить справку о социальном положении от партийной организации города. Семье частного предпринимателя такое разрешение оформить практически невозможно.
Ти-Хай рассказывала о своей жизни, наверное, для того, чтобы наладить душевную связь с симпатичным, но не знакомым ей человеком. С мужчиной родом из большой и великой страны. При этом ей не хотелось любить его только за это. В своей истории она отчетливо видела продолжение любви своей матери. Драматической и неудачной. Боялась и вместе с тем не могла остановиться. На бумаге обо всем никогда не рассказать. Мать в свое время полюбила мужчину другой национальности. Американского солдата. Но тот и не собирался узаконивать отношения с вьетнамской женщиной. Чтобы оправдать свое поведение, а оно подразумевало и выгоду с ее стороны, мать их отношения называла гражданским браком. Хотя и понимала, что является для американца человеком второго сорта и нужна лишь для удовлетворения плотских желаний. Их отношения закончатся, как только подойдет время увольнения его со службы.
Эта связь продолжалась три года, затем ее отец покинул Вьетнам в составе оккупационных войск. Тогда, чтобы спасти себя от репрессий за связь с империалистами и их пособниками, они перебрались из Сайгона в Дананг. Люди, работавшие на старый режим, считались врагами для нового социалистического строя. Она же состояла в содержанках у врага. Сексуальная связь являлась отягчающим обстоятельством. Выручили доллары, оставленные отцом, на которые мать смогла купить небольшую лавку и наладить примитивную торговлю. С тех пор прошло около семнадцати лет, и лишь год назад они получили письмо из США, в котором находилось приглашение в Лос-Анджелес. К нему прилагался чек на большую сумму. Они не смогли воспользоваться приглашением. Предав гласности этот факт, мать с дочкой получили бы поражение в правах, а то и трудовой лагерь. Она видела работавшие на обустройстве дорог женские отряды, одетые в военную форму, но без знаков различия. Таким образом искупалась вина перед новым строем.
О признании отцовства за американским гражданином не могло быть и речи — социалистическое государство не выдавало своих детей капиталистам. Андрей же для нее был своим по идеологии. Их дружба не могла вызвать подозрений в измене Родине.
Между тем девушка продолжала свой рассказ.
— У матери появился мужчина, комиссар с бригады военных кораблей. Он был на приеме на вашем корабле. Благодаря ему, в общем-то, мы и познакомились. Все советские делегации, выходившие в город на экскурсии, следовали по составленному им маршруту. В нем значилось и наше кафе на улице Причесок. Для семьи важна любая помощь, приносившая доход. Сами вьетнамцы к нам практически не заходили и тем более ничего не покупали. Комиссар помог мне с направлением во владивостокский вуз. Я буду изучать русский язык.
Они сразу же начали жить вместе. На них никто не обращал внимания. Все были заняты осмыслением происходящего. Страна погрузилась в череду всевозможных выборов, дискуссий и реформ. Сначала избирали президента России, затем последовала череда кампаний по выборам депутатов в Государственную думу, районных и краевых законодательных собраний. Все это сопровождалось критикой ранее существующего строя, требованиями запрета Коммунистической партии и преследованием бывших коммунистов. Появлялись необычные экономические организации, занимавшиеся консалтингом, аудиторством, дилерством. Тогда многие не понимали их предназначения. Хотя все бросились заниматься посреднической деятельностью, предлагали товар, требуя свой процент. Народ обалдевал от открывшихся вдруг возможностей купить все, что пожелаешь. Раньше имелись деньги, но не было нужных товаров. Сейчас товары появились, но у населения не было денег. Борьба противоположностей в природе прямо по Дарвину. При этом основным лозунгом нового бизнеса служил принцип «обмани ближнего». Этого требовали правила накопления первоначального капитала. «В природе выживает сильнейший» — гласит закон дарвинизма.
Вузовские аудитории превратились в импровизированные склады вещей и продуктов питания. Наступило мнимое изобилие, чего никогда не было в Советском Союзе. Владивосток стал походить на огромную барахолку. Да и сам город неожиданно открылся для всех желающих. Его улицы быстро заполнили китайцы, японцы и корейцы. Как грибы, вырастали всевозможные кафе с экзотической восточной кухней. Рынок и деньги успешно преодолевали, казалось, непреодолимые преграды в виде коммунистической идеологии. Она рухнула неожиданно и незаметно для большинства населения огромной
