проводил тогда основное время. Коркин поймал себя на мысли, что сегодня сам жалеет свой бывший морской дом. Как сильно он был когда-то привязан к нему. «На корабле дома, на берегу в гостях» — справедливо объясняла его состояние старая флотская поговорка.
Молча и скорбно, как будто возвращаясь с похорон давнего боевого товарища, они покинули борт корабля. Унылое настроение Алексея почувствовал и Владимир.
— Недавно похоронили контр-адмирала Сергеева. Помнишь комбрига в Камрани? — неожиданно сказал он.
— Конечно помню! Замечательный командир. А что с ним случилось?
— Инфаркт. Умер в рабочем кабинете штаба флота. Не выдержал бедлама. А как можно быть безучастным? Всю жизнь отдал флоту. Присутствовать при его гибели для него было смерти подобно. Он же за все переживал. Нет топлива — ругался, звонил в Москву. Нет денежного довольствия — также обрывал у всех начальников провода телефонов. Но все его усилия не давали результатов. Он не понимал или не хотел понимать, что происходит со страной, а значит, и с флотом.
Друзья остановились для того, чтобы скорректировать свои планы. Время близилось к обеду, но на эсминец идти не хотелось. Да и надобности особой не было. Требовалось общение, хотелось высказаться о наболевшем. Белов, как всегда, уловил настроение товарища.
— Пойдем пообедаем в городе? Знаю хорошее кафе. Там тихо и вкусно кормят. Хозяин его, в отличие от других харчевен, которых множество, наш, моряк.
— Согласен. Там поговорим о командировке.
Друзья поднялись по Светланскому переулку и вышли прямо на улицу Ленина, к Дому офицеров.
— Улицу Ленина переименовали в Светлановскую, — равнодушно сказал Владимир.
— В Москве тоже сплошные переименования, да еще памятники с деятелями Компартии снимают, — в тон ему ответил Алексей. — За переименованиями улиц последуют города. — Подумав, он продолжил: — Может, и Дом офицеров флота переименуют в офицерское собрание? Наверное, так и будет, а потом совсем от него откажутся. За изменением названий всегда идет смена идеологии.
— А есть ли сегодня идея и цель у нового Российского государства? — спросил Владимир.
— Сомневаешься или не знаешь? — с горькой иронией спросил Алексей.
— Честно скажу, не знаю.
— Вот поэтому-то у тебя на бригаде и подняли единственный на всем флоте трехцветный российский флаг вместо военно-морского, — с укоризной сказал Алексей. Он произнес это с обидой, как будто флаг был знаменем изменников Родины.
— Было такое дело. Начальник штаба бригады решил отличиться перед новой властью.
— И как власть оценила его поступок?
— Оценила. Стал комбригом и городским депутатом. Но ко мне он мало отношения имел. Скорее ты его воспитывал. Помнишь Парамонова, штурмана твоего сторожевика?
— Он у тебя комбриг? — не скрывая удивления, спросил Алексей.
— А то! Твой воспитанник.
— Да, мало я его учил работе с личным составом, — с досадой ответил Алексей.
— Зато на публику он работает неплохо. Вот, например, построит экипаж корабля, прочитает лекцию по борьбе с неуставными взаимоотношениями, а потом дает команду разложить на палубе аварийно- спасательные средства. Как положено — с топорами, кувалдами и пилами. Говорит, берите, молодые матросы, при мне кувалды и топоры. Бейте ими своих обидчиков. Только при мне бейте, а без меня не нужно. Смех и грех от такого командира.
А вот еще одна недавняя история. Заходит вечером Парамонов на эсминец. Встречает его у трапа моряк без оружия.
— Где твой автомат? — спрашивает у бойца комбриг.
— Упал за борт, утонул, — спокойно отвечает матросик.
— Достать оружие со дна морского, а не то вам всем «тюрьма-берия»! — кричит комбриг.
На корабле собрали всех списанных с плавсостава. Тупых и бесполезных, одним словом, «лумумбы». Собрались вечером эти самые «лумумбы» на корме и решили снарядить водолаза. Нашли самого опытного из тупых. Одели его в фуфайку, ватник, сапоги. Ну, значит, чтобы не замерз на дне морском. А дабы удобнее было искать его в темноте, вручили фонарик, который догадались упаковать в целлофановый пакет, чтобы не промок. На веревке «водолаза» спустили за борт. Блин, а он, как дерьмо, не тонет. Не погружается. Привязали груз, гирю пуда два. Все закончилось тем, что чуть моряка не утопили. А в объяснительных записках в прокуратуру написали, что руководил водолазными работами комбриг. С тех пор ему и дали на бригаде кличку — Комбриг Лумумбы. Его и на кораблях-то не бывает. Все на митингах демократических да на заседаниях городского собрания.
— А что, командир не управляется с моряками? — спросил Коркин.
— Командир сторожевика капитан третьего ранга Постников боится даже в кубрик заходить. Праздники там отмечают веселее всех на бригаде. Я как-то перед Новым годом обходил боевые посты на этом корабле. Водку искал. Все на удивление чисто. Собрался уходить. Смотрю, а стволы артустановки, как при подготовке к стрельбе, вертикально торчат. Спросил Постникова, что это значит? Только плечами пожал. Опусти, говорю, сам стволы. Он ручным механизмом их начал опускать вниз, а я смотрю в дуло орудия. Вдруг вижу, из створа мне в лицо летит снаряд. Еле успел увернуться. Оказалось, вылетела бутылка водки. Затем еще три штуки. Вот такой там служит прохиндейский народ.
Алексею хотелось побольше узнать о Постникове, не бывший ли это старпом с Тимофеевки?
— Мы пришли, — прервал разговор Белов.
На двухэтажном старинном особняке висела красочная вывеска «Американские бигмаки».
Внутри заведение напоминало восточное кафе с драконами и экзотическими цветами. Пахло благовониями и сладостями. В большом зале было много народа.
Белов по-хозяйски провел его через весь зал. Друзья оказались в небольшой уютной отдельной комнатке. Видимо, он здесь бывал много раз.
Официантке заказали обед — бигмак с зеленым чаем.
— Рассказывай, с чем к нам пожаловал? — продолжил разговор Белов.
— В командировочном задании значится «оказание помощи командованию флота в информационно- психологической защите личного состава и членов их семей».
— От кого же ты нас собираешься защищать? — с ухмылкой спросил Владимир.
— Вот и приехал разобраться, откуда идут угрозы.
— Я тебе подскажу направление этого ветерка, — Белов нажал кнопку вызова официанта. Тот появился практически мгновенно. Владимир попросил пригласить директора заведения. Через минуту перед ним стоял рослый молодой человек, одетый в импортный шерстяной костюм. Он источал доброжелательность и запах дорогого парфюма. Алексей с удивлением узнал в нем старшину Слюсаренко.
— Вот это встреча! — воскликнул он.
Слюсаренко от неожиданности присел на свободный стул. Молча протянул руку для приветствия. Алексей почувствовал его горячую ладонь и крепкое мужское рукопожатие.
— Знакомьтесь, первый хозяин «Макдоналдса» в нашем городе, — растягивая для пущей важности слова, отрапортовался Владимир.
— Кажется, мы давно знакомы, — нашелся Слюсаренко, — это же мой замполит.
Пришло время удивиться Белову.
— А я хотел показать московскому гостю, как вероятный противник нашего флота завоевывает жизненное пространство под окнами штаба. Берет, понимаешь, нас без пушек и снарядов. Куском колбасы и бутылкой с кока-колой, — пояснил свою мысль Белов.
— А где же девушка из Дананга? — нетерпеливо спросил Алексей.
В воздухе повисла пауза. Слышались только голоса посетителей, звон столовых приборов.
— Ти-Хай — моя жена. Она российская гражданка, — оправившись от неожиданной встречи, проговорил хозяин кафе.
— А дети? Дети у вас есть? — нетерпеливо воскликнул Алексей.
— Детей пока что нет, но будут обязательно. Жена на третьем месяце беременности, — с гордостью
