довольно комично. Я был тем парнем с двумя левыми ногами. По крайней мере, это то, что я позволял своему разуму говорить мне.
Типичная тренировка начиналась с серии трехминутных занятий со скакалкой. Вместо отдыха между занятиями со скакалкой, Бенни велел спускаться по лестнице и возвращаться обратно лягушачьими прыжками. Иногда он велел, чтобы я тащил другого бойца вверх по ступенькам. Затем я отжимался. Затем обратно к скакалке. Меня часто рвало в углу комнаты, особенно в те, не по сезону, жаркие сентябрьские недели, когда я только начинал.
После скакалки начинались растяжки. Я бы остановился подробнее на этом. Бенни делал мне растяжки – и иногда это занимало всю оставшуюся часть тренировки. Он мог сообщить, когда моё тело было достаточно растянуто. Он также мог уловить напряжение во время занятий по растяжению. Он смотрел в мои глаза, измеряя напряжение в мышцах, и мог рассказать, что происходит внутри меня. Это было так, как и должно было быть, потому что я никогда не говорил ни единого слова о том, что происходило тогда в моей жизни. Я, фактически, ничего не говорил кроме слов “Да, сэнсей”, когда тренировался с Бенни. Он говорил со мной, когда ощущал, что я чувствительно отношусь к занятиям, но это не было беседой. Помню, во время одной из первых недель я имел дело с адвокатом насчет того, во что может вылиться длительный бракоразводный процесс. Продолжая помогать делать мне растяжку, Бенни начал говорить.
«Иногда нам в жизни приходится сталкиваться лицом к лицу с людьми, вещами, ситуациями, с которыми нам совсем не хотелось бы иметь дело. Возникает чувство, что весь мир обернулся против тебя. Вот тогда необходимо отказаться от уступок, дать людям понять, что ты сильный – но тебе также придется идти на уступки в этих ситуациях».
Я чуть ли не плакал.
В других случаях, он просто усиливал тренировки, когда улавливал напряжение. Для меня, это тоже отлично срабатывало.
После растяжек, тренировка продолжалась. Мы отрабатывали удары ногами, низкие удары, средние, высокие и всё это не ставя ступню на пол между сериями. Затем работа с грушей – сокращение дистанции, удар ногой, удар рукой. Затем отжимания. Затем различные типы приседаний.
Часто в конце этих тренировок Бенни приносил, изобретенное им, устройство для помощи в его тренировочных режимах. Оно состояло из пояса с прикрепленными к нему резиновыми жгутами. Два жгута шли под перчатки и наматывались на руки. Другая пара шла на ноги. Он мог регулировать натяжение жгутов – применяя тонкие или толстые ленты. Таким образом, когда я ударял, то преодолевал эти натяжения. К концу занятий, я был изнеможден.
«Помести свою боль в стальную коробку и дай ей утонуть» – говорил Бенни. «Боль будет всегда – важно то, как ты справляешься с ней».
Бенни велел мне делать вещи, которые, как я считал поначалу, были физически невозможными для меня. Но для того, чтобы перейти к Укидокан кикбоксингу и для продвижения в рамках дисциплины, я просто должен был сделать это. Я очень скоро понял, что моё тело не сломается от растяжек или от тех нескольких последних повторений, или от чего угодно, чем мы занимались в тот день. Это была просто боль. Я чувствовал значение боли, её преобразующую силу.
Моя первая боевая тренировка началась с изучения всех оборонительных движений, блоков и парирования. Любой может ударить и причинить кому-то боль. Это-то легко. А вот защита чрезвычайно важна, особенно на ринге. Бенни вбивал мне это в голову изо дня в день. До сих пор делает, и если на то пошло – думаю, я медленно учусь. Многие движения в Укидокан выглядели довольно сложными, когда я впервые их видел. Но я постепенно учился доверять своему телу и своей силе. Одним из лучших и наиболее простых уроков Бенни, было его определение веры: «Знание того, что ты можешь это сделать, еще даже не предприняв попыток». Представьте это. Представьте, что вас просят пробежать марафон, и вы отвечаете да, даже если никогда в нём не участвовали. Укидокан был наполнен уверенностью, что вы способны на всё.
Конечно, это определение веры в большей степени зависело от способности парировать удар. Изматывающие тренировки были прелюдией к ежедневным попыткам медитации с Бенни, учащим меня строить убежище в своем сознании. Место, куда я всегда мог пойти, чтобы собраться и чтобы обновить себя. Мой прогресс в этом деле не был таким же устойчивым или таким же легким для меня, как физические занятия. Бенни исчерпал эту тему, но я понятия не имел, преуспел ли я как ученик.
Бенни, который был наполовину Черноногий Индеец, также любил цитировать знаменитого воина Сиу, Бешеную Лошадь, который победил кавалерийские подразделения Джорджа Кастера в битве при Литтл Бигхорн в 1876 году: «Сегодня хороший день, чтобы умереть”. Когда он произнес это впервые, это звучало как реплика, брошенная крутым, мачоподобным парнем, что-то в духе “Я ни черта не боюсь”. Как-то угловато, подумал я. Но чем больше я это осмыслял, тем больше понимал, что в этом должно было быть что-то еще. Бенни не был крутым, мачоподобным парнем и никогда не бросался пустыми словами. Несмотря на мою неспособность точно определить значение этой фразы, я решил не спрашивать его об этом. Это должно быть часть моей психической подготовки. Я должен был бы понять это.
После каждой тренировки я снимал перчатки, а Бенни брался за концы лент, обмотанных вокруг моих кулаков, и отходил назад, чтобы они распутались. Когда ленты были полностью распутаны, я держался за один конец ленты, Бенни за другой. Пока я отходил назад, держа натянутую ленту в руке, Бенни велел мне повторять пять правил боя:
1) Никогда не отходи назад по прямой линии.
2) Никогда не застывай на месте.
3) Парируй удар.
4) Дерись с противником так же, как он дерется с тобой.
5) Размещай противника там, где тебе нужно.
Но Бенни никогда не отдавал приказы. Это скорее было похоже на викторину, проверяя меня, когда я выдохся.
«Три», говорил Бенни
«Двигайся», отвечал я.
«Один».
«Никогда не отходить по прямой».
«Четыре».
«Дерись с противником так же, как он дерется с тобой».
«Два».
«Не поворачивайся».
«Пять».
«Размещай противника там, где тебе нужно».
Глава 43
Когда мне было двадцать, я никогда не осознавал, что мне придется быть ответственным за свои поступки, я никогда не думал, чем еще смогу заниматься кроме музыки. Я и представить не мог, что мне придется иметь дело со всем этим дерьмом. В то же время мне пришлось в нем разбираться. Из оригинального состава Ганзов остались только Эксл, Слэш и я, работа над новым альбомом зашла в тупик, что если группа распадется, ведь именно к этому все и шло?
Я все еще изо всех сил старался занять свое свободное время, и однажды, когда я копался в своем подвале, я нашел ящик, заполненный документами с финансовой отчетностью Guns N’ Roses. Я открыл ящик и вытащил один из него. Затем другой. И еще один. Я понял, что не врубаюсь, о чем там написано. Я знал только, что меня могли обворовывать в течение всех этих лет гастролей и рекордных продаж альбомов.
Мои товарищи по группе и я, мы все были с улицы, хотя мы знали, как выглядит мошенник. До сих пор помню, как я требовал у бухгалтеров их домашние адреса. Затем я очень быстро перестал вести учет
