— Да, я просто плохо спал.
Мы продолжили идти в бескрайнее синее море.
— Ты хороший матрос, — заметил Мэтт. — Не потеряла навык.
— Думаю, это как езда на велосипеде.
Остальной мир едва ли существовал для меня в те минуты, когда мы неслись по неспокойному морю. Я была способна выкинуть из головы учебу, будущее, и даже собственное имя и родной город. Сейчас имели значение только скорость, направление ветра и штурвал в моих руках.
И то, что Мэтт сидит рядом со мной.
— Это потрясающе, — сказала я.
Прикрыла глаза, чтобы посмотреть на горизонт, вздымающийся и опадающий вдалеке из-за покачивания яхты.
— Отличное судно. Слушается как нельзя лучше.
Мэтт продолжал сидеть на лавке, прислонившись к транцу[26]. Он приподнял колено и положил на него ладонь, тоже вглядываясь в горизонт.
— Я на седьмом небе! — крикнула я. — Спасибо, что вытащил меня сегодня! Просто дух захватывает! Честно, я будто в раю!
Мэтт встал, подошел ко мне и взялся за штурвал. Минуту мы держали его вместе, разделяя этот потрясающий миг.
Настала моя очередь сесть и отдохнуть, и я отпустила штурвал, плюхнулась на лавку и прижала колени к груди.
Мэтт посмотрел на меня невозмутимым взглядом.
— Значит, ты веришь в рай? — усмехнулся он. — Раз уж упомянула о нем?
Прядь волос плясала на ветру перед моим лицом. Я заправила её за ухо.
— Даже не знаю, — отозвалась я. — Не то чтобы я об этом не думала. Думала. Не так часто, на самом деле, в основном в одиночестве. Штука в том, что разум требует доказательств существования рая, но их, конечно, нет.
Яхта накренилась, рассекая прозрачную воду, как конькобежец.
— Но порой я думаю, что, может быть, вот это рай, — продолжила я, понимая, что Мэтт с любопытством смотрит на меня, хотя сама глядела в другую сторону.
— Как так?
— Ну, что он существует именно в моменты удовольствия, — попыталась объяснить я. — Когда человек чувствует себя счастливым. Ты сказал, что мы плывем к блаженству, и ты был прав. Именно так я и чувствую себя сейчас, окруженная водой и небом, вдыхая свежий соленый воздух. Словно все мои чувства ожили. А разве не в этом смысл рая? В исполнении всех желаний? Разве не в этом благодать?
Он покосился на меня:
— Значит, ты веришь в рай на земле.
Я не удивилась, что с ним так легко говорить на такие серьезные темы. В моем окружении никто не хотел обсуждать подобное. Никто не задавался такими вопросами, по крайней мере, не вслух, не в разговоре.
— Кто знает? — ответила я. — Возможно, это всего лишь часть того, что ждет нас после смерти. Потому что вся эта радость — она в наших душах, верно? Не в голове или в плоти наших тел. Даже не в сердцах. Думаешь, говоря о радости в сердце, люди разве не имеют в виду душу? Потому что сердце — это всего лишь орган, и когда мы умираем, оно останавливается. Умирает вместе с телом.
— Но продолжают ли души жить? — спросил он. — Вот уж вопрос так вопрос.
Я внимательно посмотрела на него:
— А ты в это веришь?
Ветер разметал его волосы. Мэтт отвел глаза от горизонта и снова посмотрел на меня.
— Думаю, я тоже ищу доказательств, — ответил он, — как и ты. Хотя кто-то может и возразить, что нам не хватает вовсе не доказательств, а веры.
Он слегка крутанул руль, чтобы выровнять курс, и я восхитилась его четким профилем.
— А у тебя она есть, Мэтт? Вера?
— Иногда, — ответил он, — в определенные дни. Но, наверное, недостаточно. По крайней мере, пока. Думаю, я чего-то жду — разверзшихся небес, горящего куста… Не знаю.
— М-да, — согласилась я, тихо фыркнув. — Возможно, чем мы старше, тем понятнее становится.
— Может быть. — Мэтт посмотрел на большой белый парус, натянувшийся на ветру. — Но я верю во все остальное, что ты сказала — что на земле может возникнуть рай в определенные моменты нашей жизни. И этот день — один из них. Не думаю, что бывает лучше.
— Я тоже, — с готовностью согласилась я. — Надеюсь, что в моей жизни таких мгновений будет много.
Мы улыбнулись друг другу, и внутри меня затрепетала безумная смесь страха и желания.
— Ты голодна? — спросил Мэтт, меняя тему, чтобы улучшить настроение — Можем перейти в более спокойные воды и встать на якорь.
— Звучит здорово.
Когда мы вошли в тихую бухту, было уже около трех часов дня.
Приложив усилия, мы опустили паруса, бросили якорь, а затем Мэтт спустился вниз и принес тарелку сэндвичей и бутылку прохладного белого вина.
— Должно быть, в Чикаго ты скучаешь по морю, — сказала я, прислоняясь к транцу и изучая лицо Мэтта, поднятое к небу.
Я тоже подняла голову и увидела пушистое белое облачко, медленно проплывающее над верхушкой мачты.
— Я иногда отправляюсь поплавать на озеро Мичиган, — сказал он, опуская голову и протягивая руку за сэндвичем. — Но там весьма странно.
— В каком смысле?
Он откусил кусочек и проглотил его.
— Потому что оно выглядит и звучит как океан. Глаза говорят, что оно и есть океан, но чего-то не хватает. Чего-то… — Мэтт запнулся, словно подыскивая правильное слово. — Чего-то необходимого. — Он пригубил вино. — И все чувства кажутся неудовлетворенными, потому что все пахнет совсем по-другому, не так, как должно. Огромный водный простор, но вода пресная и на губах и коже не остается соли. А когда заплываешь подальше, то отсутствие запаха начинает по-настоящему тревожить. — Он положил руку на спинку скамьи. — Там мило, но не так, как здесь.
— Я никогда об этом не думала, — сказала я, хотя полностью понимала чувственность этого дня.
— Наверное, когда ты растешь рядом с морем, — сказал Мэтт, — оно у тебя в крови. Ты никогда не можешь уйти от него. Оно — часть тебя.
— Это не вызывает в тебе желания вернуться домой и провести остаток жизни на побережье? — спросила я.
В последнее время мне было трудно представить себе, как я возвращаюсь в Кэмден после выпускного и навеки остаюсь в родном городе. Но если бы там жил и Мэтт, если бы я видела его каждый день, то ничего более чудесного я и желать не могла.
— Вызывает. Отчаянное.
Удивленная его ответом, я нахмурилась:
— Так что тебя держит? Просто соберись и возвращайся.
Сначала он не ответил, словно хотел проигнорировать вопрос. Но, помолчав, он приподнялся на локте и посмотрел на тарелку с сэндвичами.
— Все не так просто.
— Почему?
Он посмотрел на меня долгим взглядом и покачал головой, без слов давая мне понять, что не хочет об этом говорить.
Я не стала на него давить, несмотря на то, что сгорала от любопытства, желая узнать о его жизни в Чикаго. Что его там держит? Должно быть что-то. Или кто-то. Внезапно меня пронзила ревность, когда я
