кидают веревочные петли. Смотри в оба, не зевай. Но сюда они редко забираются, больше по долине рыскают. Здесь другая опасность. Отряды аристократов.
— А этим чего надо?
— Того же, чего и нам. Хачху. Сами не сажают, а только забирают. Да еще и вытоптать норовят. Не нарочно, конечно. Но им–то что? Собрать побольше листьев и обратно ехать. Вроде как из самого Лоэрна приезжают.
— А местные, которые из Лакаска, тоже бывают?
— Эти, вроде, нет. Правда, появлялись тут как–то, но ни с чем и уехали. Не знают, где растет, всё по низине рыскали, думали там.
— И когда можно ждать этих, из Лоэрна?
— А вот считай: через седьмицу дожди закончатся, еще за седьмицу пообсохнет всё, листья соком нальются, можно и собирать. А эти в дождь не поедут, пока доберутся, с седьмицу, чаще две, времени у нас есть.
— Так вы всё оберете, что этим достанется?
— Достанется, не переживай. Мы же не всё обираем. Часть им оставляем.
— А зачем?
— А затем, что если всё оберем, то сюда через несколько месяцев не десяток приедет, а пару сотен солдат нагонят. Каждый камешек проверят, в каждую норку заглянут. Понял, зачем оставляем и почему седьмицу ждем после дождей, чтобы следов не было?
— Теперь понял.
Через седьмицу, действительно, дожди кончились. Старший ватаги приказал Хитрецу запрягать его лошадь и ехать с двумя старателями в долину за провизией. До развилки добрались они нормально, земля был каменистой, только в двух местах пришлось вытягивать провалившуюся в грязевую яму телегу, но как въехали на равнину, то лошадь сразу встала. Пришлось оставить телегу, привязав лошадь к дереву, и идти по болоту, в которое превратилась дорога. Шли долго, вконец измучившись, но еще засветло дошли до селения, состоящего из нескольких хлипких хибарок. Местные жители встретили их спокойно, сразу же начав торг.
Нагрузившись тюками с зерном и овощами, перекинув их через плечо, пошли обратно. До телеги их провожало несколько местных жителей, тоже неся поклажу. К пещере добрались уже глубокой ночью. В течение седьмицы Хитрец сделал еще две таких поездки. После каждой из них он замертво валился на лежанку и спал до полудня. Потом выползал из пещеры и долго грелся на теплом, даже жарком, осеннем солнце. Ватажники от нечего делать тоже грелись, долгое сидение в пещере в дождливый месяц всем изрядно надоело.
За этот месяц Хитрец ни разу не доставал серебряный череп. Вначале из–за боязни перед новыми знакомыми. Дело в том, что череп у него лежал в мешке с дорогой одеждой, показывать которую он вначале опасался. А теперь решился, да и то всё сделал аккуратно. Мешок развязывал в дальнем месте, где его могла видеть лишь пара–тройка глаз. Одежду вытащил не всю, а череп и вовсе вынимать не стал. Просто погладил его, полюбовался бликами от костра, заигравшими на его серебряной поверхности и снова убрал.
Ночью Хитрецу приснилось селение в долине. Было уже темно. Под светом факелов, полтора десятка солдат сноровисто вытаскивали жителей из их лачуг, копались в вещах. Тут же вязали всем руки. На хорошем коне сидел то ли рыцарь, то ли барон, улыбался и довольно посматривал на картину грабежа. Кого–то уже били плетьми. С двух молодых женщин группа солдат сдирала одежду. Картина обычная при налетах. Одна из женщин, стоявшая чуть в сторонке, что–то кричала, пытаясь вырваться из рук солдата, пытавшегося крепче затянуть ее запястья.
Командир отряда что–то сказал и солдат ослабил веревочный захват. Женщина, еще не освободившись от веревок, бросилась к девушке, уже лежащей голой на земле, кричала солдатам, а те в ответ улыбались.
Женщина, наконец, освободила руки, и стала показывать в сторону гористой возвышенности, в которой Хитрец опознал место, где жила ватага. Командир отряда что–то переспросил. Женщина ответила, кивнув головой и обернувшись, вновь протянула руку в ту же сторону. Хитрец неожиданно понял, что женщина показывает на него, картинка стала отдаляться, уплывать вдаль. А женщина всё стояла и показывала рукой в его сторону. Тут Хитрец проснулся. Он долго переваривал приснившееся. Опять вещий сон? Опять предупреждение об опасности?
В это утро ехать в селение за новой партией продуктов было не нужно, за три ходки продуктов натаскали достаточно, а завтра можно начать сбор листьев, как объявил старший ватаги.
Во время завтрака кусок не лез в горло Хитрецу, это даже заметили остальные. Время шло, и Хитрец решился.
— Надо бы отсюда спрятаться подальше.
Старатели перестали жевать и уставились на Хитреца.
— Сон я видел. Вещий. У меня такое бывает. Часто сбывается. Видел я, как на селение налетел отряд солдат, всех повязали, а какая–то женщина выдала нас. Если сон в руку, то днем солдаты будут здесь.
— Это точно?
— Не знаю, в прошлый раз сон сбылся.
И Хитрец рассказал про случай, произошедший с ним в Лакаска, когда трое бандитов хотели его зарезать. Рассказ произвел на старателей впечатление.
— Пожалуй, поберечься не помешает.
— Да, хуже не будет.
— Тогда двое на дорогу, подадите сигнал, сверху видно хорошо, а остальным перетаскивать вещи в пещеру на обратном склоне.
Всё перетаскать не удалось, хотя осталось в пещере совсем немного, да и то в основном хворост, да ячмень для лошадей. Прибежал один из двух дозорных и сообщил, что со стороны долины к ним едет отряд вооруженных людей численностью в полтора десятка человек. Не соврал череп, опять не соврал. Ватага стала уходить к югу, там и склоны круче, а главное, нет кустарников с хачху. Двое полезли на вершину соседней горы, откуда был виден прекрасный обзор всей округи. Они же и рассказали вечером, когда все собрались в новой пещере, что происходило в районе их стоянки.
Женщина из долины, действительно, привела сюда солдат. Мало того, она даже, оказывается, знала, где находится их первая пещера. Но ничего, кроме нескольких поклаж с ячменем оттуда не взяли — ватажники успели все перенести до прихода солдат. Те облазали все окрестности, дошли даже до района, где рос хачху. Но искали людей, а не драгоценные листья, поэтому на кустарники никто внимания не обратил. Так ни с чем и вернулись обратно в долину. Разве что в запале от неудавшейся охоты отстегали женщину плетьми. Вот и всё, что они добились. По словам ватажников это были солдаты во главе с местным бароном, уже пытавшимся найти место, где добывают хачху.
На следующий день оставили двух дозорных, один из которых разместился возле развилки дорог, а сами пошли на добычу. Ватажники, придя на место, зло выругались: солдаты барона основательно наследили на их участке и даже потоптали часть ростков недавно посаженного хачху.
А к Хитрецу стали относиться с уважением. Каждое утро его расспрашивали, не видел ли он новый вещий сон. Откуда ему видеть, если серебряный череп лежал на самом дне мешка. Он же его не доставал, не трогал, а без этого вещие сны не снятся. Конечно, это Хитрец говорить не стал, отговорившись, что ничего не приснилось, но уже наступала пора получить новую информацию от черепа, ведь скоро могут нагрянуть люди из Лоэрна.
Улучив момент, когда ватажникам не было до него никакого дела, Хитрец вновь достал и потрогал череп, а ночью стал дожидаться сна.
В этот раз сон ему приснился необычный. Его никто не убивал, не мучил. Какой–то вельможа, на голове которого была корона, что–то в гневе выговаривал человеку, стоявшему перед ним. Тот копался в дорожной сумке, которую держал в руках, но долго ничего не мог из нее достать. Человек еще глубже засунул в сумку руку и достал из нее горсть листьев хачху. Протянул их человеку в короне, но тот оттолкнул руку, листья закружились в воздухе и плавно падали на пол. Упав на пол, они превращались в отрубленные человеческие пальцы. Когда картинка вновь поднялась вверх, то вместо человека в короне перед Хитрецом
