его останки и привести их графу Ларскому. Конечно, хотелось верить, что виконт еще жив, но все понимали, что человек после получения пятидесяти плетей в полную силу и только что вставший с ложа, на котором пролежал больше месяца, не сможет пройти и самой малой части пути. Попросту упадет. Как поступали храмовники в таких случаях, тоже все знали, но все — таки теплилась надежда, что те его вчера еще не успели съесть.
Солнце приближалось к горизонту, когда впереди засверкали костры. Храмовники! Ястред выхватил меч и крикнул:
— Убей их!
Помянуя приказ герцога, стражники во главе с офицером тоже выхватили мечи и, налетев на растерявшихся храмовников, стали наносить удары. Закончилось все в считанные минуты.
— Вертел! Они его собрались жарить!.. Где он? Где труп?..
За Сашкой пришли на рассвете. Его и хромого старика погрузили на повозку и провожаемая злобным взглядом барона, повозка выехала из замка. Сашка думал, что где — то рядом с замком их будет ждать лагерь храмовников, как это было два года назад, но повозка всё ехала и ехала на юг. В полдень они проехали трактир, тот самый, где Эйгель брал листочки. И лишь через пару — тройку часов появился лагерь храмовников. Здесь был сборный пункт. Сашку со стариком втолкнули внутрь костров. Через час появилась еще одна повозка, привезшая еще двух человек. Лагерь пришел в движение, храмовники стали связывать пленников. Подойдя к Сашке, они стали пристраивать к его шее рогатину, но после того, как он, не удержавшись, упал, орки, что — то пролопотав, вместо него пристроили его спутника, а его самого просто привязали веревкой к связанным за спиной рукам старика.
Чудодейственный листочек Сашка держал под веревкой, поддерживающей на бедрах дерюжный мешок. Весна, дни еще короткие, идти им до темноты не так уж и много. Он решил пока не трогать листочек. Станет невмоготу, вот тогда пожует. До вечернего привала он дошел, как это ему удалось, он не помнил. Повалился на землю, хрипел, стонал от боли в спине, но ведь дошел!
Может быть, с помощью листочка он выкроит у смерти еще один день? Нет, вряд ли, но побороться стоит. Утром проснулся, скрипя зубами от боли, смог подняться и побрел с узниками дальше по дороге. Солнце еще не успело подняться высоко вверх, как ему пришлось положить листок в рот. Вскоре полегчало. Он шел, ничего не соображая, думая только об одном, передвигать ноги и главное — не упасть. Надо дойти до вечерней стоянки! Надо! Но… невозможно.
Он упал. Не чувствовал, как били плетьми храмовники, видел лишь их морды, склонившиеся над ним. Видел, как они разжигают костры. Видел, как достают громадный вертел и козлы для него. Видел, но ничего не чувствовал. Ни боли, ничего. Даже когда храмовники его ощупывали, проверяли мясистость, он не чувствовал их лап. Тело ему уже не подчинялось. Он уходил туда, наверх. И когда появился громадный орк с большим мясницким топором, Сашка никак не отреагировал. Зачем? Зачем?..
— Хелг, это он?
— Да, кажется, он.
— Что? Как?
— Холодный. Умер. Окоченел.
— Верно. Совсем недавно. Чуть — чуть не успели. Закройте ему глаза.
— Милорд! А глаза теплые. Теплые — теплые! Вроде еще дышит.
— Одеяла! Несите всё, что есть. И костер поближе. Еще ближе! Вина внутрь влейте.
— Милорд Ястред!
— Что тебе, надо? Доволен?
— Милорд, есть средство. Чудотворное. С его помощью он после плетей выжил.
— Где оно?
— Это листочки. Я их покупал в трактире. Он неподалеку.
— Тогда скачи.
— Милорд, у меня нет денег. Всего несколько медянок. А они дорогие. Нужно несколько серебрянок. И мне не продадут. Трактирщик продает только тайно.
— Хелг! Ты всё слышал? Возьми трех солдат и быстро в трактир…
В трактир они добрались, когда уже стемнело. Стремительно вошли внутрь, Эйгель, увидев хозяина, подошел к нему.
— Милейший, я баронет Севир. Весь этот месяц наш Унни покупал для меня листочки. Мне нужно еще.
— Какие листочки, милорд? Вы что — то путаете? Может быть, листья капусты?
Хелг подскочил к трактирщику и вынул кинжал.
— Я даю слово дворянина, что выпущу из тебя кишки, если сейчас же не принесешь листьев!
— Милорд, это разбой! Вас схватят стражники.
— Стражники? Да вот они, стражники самого герцога. Они мне помогут. А ну — ка держите эту жирную свинью, сейчас я выпущу ему кишки.
Стражники подскочили к трактирщику, схватив того за руки и шею, а Хелг приблизил кинжал к низу живота хозяина трактира.
— Ну! — И нажав на кинжал, чуть повел его сверху вниз. Трактирщик закричал, а затем ошалелым взглядом уставился на кинжал, прижимающийся к его животу. На кинжале появилась красная точка, которая стала расти, стекая к рукоятке.
— Продолжим! — И Хелг повел кинжал в обратную сторону.
— Не надо. Я отдам, отдам!
— Тогда неси, всё что есть. И побыстрее. А вы помогите ему…
— Милорд, а почему все так всполошились? И герцог и все. Ведь Ксандр простой раб.
— Ксандр виконт.
— Нет, вы ошибаетесь. Он наврал, что он виконт. За это он и получил плетей. Он беглый раб.
— Ксандр — виконт Ларский. А когда его светлость Дарберн Ларский станет королем, Ксандр унаследует Ларское графство.
— Дарберн Ларский — это тот мальчик без рук? Граф? Это правда? Ксандр и вправду виконт?.. И опять его предсказание сбылось. Наполовину. Что же я натворил…
Тем временем трактирщик, зажимая одной рукой немного порезанный живот, в другой принес листья.
— Сколько их?
— Шестнадцать, — заплетающимся голосом ответил тот.
— Сколько стоит? — спросил Хелг у Эйгеля.
— По серебрянке штука, — ответил мальчик тоже почти заплетающимся голосом, он еще никак не мог переварить новость, что раб Ксандр, оказался виконтом. Да еще каким! Ларским!
Хелг отсчитал деньги, бросил их на пол и побежал к выходу. Через полтора часа они уже снова были на стоянке храмовников.
— Ястред, что с Сашкой?
— Ноги не такие холодные, но все также без сознания. Привез?
— Привез. Эй, баронет, что делать с листьями?
— Найдите маленькую тряпочку, смочите ее. — А сам взял листок в рот и стал его жевать. Прожевав, положил его на тряпочку и, открыв рот Сашке, вложил ее туда. — А второй листок надо заварить. Хорошо бы куриного бульона. Но можно и с вином.
— Хелг, негоже виконту лежать в дерюжных мешках. Дай ему свою одежду.
— Какую? Запасную? Она чистая, но не новая. Та, что на мне, новее, но не стиранная. Какую?
— Дай запасную. Всё же лучше, чем мешки из — под муки.
К утру Сашка очнулся, лицо порозовело. Хелг влил ему в рот вина с настойкой.
— Как у тебя ноги? Чувствуешь?
— Ноги? А, Хелг, как ты здесь? А ноги пощипывает. Я их почти не чувствую, не могу пошевелить. Милорд Ястред, и вы здесь.
— Ваша светлость, желаете что — нибудь поесть?
— Нет, спасибо, что — то не хочется. Ух, как жарко. Где я? Эйгель, а ты за спинами что делаешь?
