человек, адрес которого они хорошо знают. Их хозяин частенько приглашал его к себе. По указанному адресу тоже никого не застали. Постоялец исчез в тот же день, что и Минрал и Гридас.
Солдаты, дежурившие у восточных городских ворот, вспомнили, что еще днем из Ларска спешно выехало трое мужчин, по описанию похожих на разыскиваемых. Дорога, по которой они поехали, вела в Пирен. Значит, опять Черный Герцог мутит воду против Ларска!
Глава 7
Лешка взбунтовался через три недели. Он пришел вечером к виконту и с ходу выпалил:
— Милорд, я не буду больше. С меня хватит.
— Что не будешь?
— В вашей сотне. Этим мальчиком на побегушках.
— Интересно… Ты не будешь. Это чье решение?
— Мое!
— Очень интересно. Но ведь ты не командир полусотни, не так ли?
— Ну так.
— Решение о твоем изгнании из сотни может принимать только ее командир. Хелг. Твоего желания никто не спрашивает.
— Но я не хочу, чтобы меня вечно шпыняли. И били!
— Это только твои желания. Которые, кстати, полезно держать при себе. А что касается твоего ухода из сотни, то с чего Хелгу тебя изгонять? Вряд ли он тебя прогонит. Поэтому не дергайся, служи дальше.
— Но это я сам не хочу. Я сам ухожу!
— Ты не понял. Уйти сам ты не можешь. Ты не наемник. Поэтому твой уход будет считаться дезертирством. А дезертиров здесь… вешают. Если они, конечно, не благородные. Тем вместо виселицы рубят головы. Или не вешают, а только ограничиваются плетьми.
Лешка побледнел.
— И хочу тебе напомнить, что это не я просил тебя вступить в мою полусотню, а ты сам просил. И если не ошибаюсь, ты клялся, что если я замолвлю Хелгу о тебе словечко, ты меня не подведешь. Слово давал?
— Давал.
— И разреши мне полюбопытствовать, из — за чего весь этот шум? А?
— Я там для них мальчик на побегушках. Сделай то, принеси это. И смеются надо мной. И чуть что бьют.
— Бьют? Это уже серьезно. Дело совсем другое. Как бьют? Как часто?
— Два раза били. В конце недели.
— Ах, вот оно что. В первый раз тебя пороли за плохую чистку лошадей, причем неоднократную, а еще за непочтительность к командирам и дерзость. Так?
— Ну так.
— Но ведь мало пороли. Потому что сейчас ты врываешься к виконту. Что — то требуешь, грубишь и во…
— Я не грублю!
— Перебиваешь меня. И грубишь, разговариваешь как с равным.
— Простите… Милорд.
— Уже лучше. Вчера тебя выпороли за то, что утопил сапоги. Один у Хелга и оба у десятника. И они ведь день ходили в сырых сапогах.
— У меня так получилось. Я же не специально.
— Я надеюсь, что у тебя дальше пойдет дело лучше.
Лешка засопел, глядя исподлобья на виконта.
— Сапоги не нравится чистить? И лошадей? Так?
Лешка только кивнул головой.
— А когда ты три недели назад напрашивался, о чем думал? Будешь ездить с гордым видом в моей полусотне. Заниматься фехтованием. Учебные поединки. Наверное, так?
Лешка стоял и молчал.
— Быть в полусотне очень престижно. Но это тяжелый труд. Вот тот же Альвер, как он каждую тренировку работал! Как проклятый. С ног валился, а тренировался. И не скулил.
— Ага. А сапоги он вам чистил?
— Нет. Мне чистили мои слуги. В поход я с ним не ходил. А теперь и в походе, когда поправится, он это делать не сможет.
— Почему?
— Он теперь барон. А вот Хелг с девятилетнего возраста чистил сапоги рыцарю Ястреду, он у него был в оруженосцах. И коня его и своего тоже. И костер разжигал, пищу готовил. Потом котел мыл. Все делал. И не хныкал, что устал.
— А его Ястред бил?
— Как я слышал, было дело. Но не за лень или грубость, а за озорство.
Лешка насупившись смотрел на виконта.
— Так что же делать с тобой? Что же будет в походе, если ты уже сейчас хнычешь? Такой в походе будет только обузой. Значит, хочешь уйти из полусотни? Я поговорю с Хелгом. Он мне не откажет. Ему тоже тряпки не нужны. Только что будешь делать после того, как тебя выгонят из полусотни?
— Вы меня прогоните из замка? — Лешка испуганно смотрел на Ксандра.
— Хм. И куда ты пойдешь? Нет, не прогоню. Оставайся, сколько хочешь. Комната твоя не занята. Живи, как хочешь. Отдыхай. Только запомни, если тебя прогонит Хелг, то обратно хода нет. В полусотню уже не вернуться. Поэтому, давай сделаем так. Я своей волей даю тебе седмицу отпуска. То есть, ты как бы из полусотни изгнан, но еще и не изгнан. Так, в подвешенном состоянии. Если передумаешь, придешь, скажешь. В полусотню верну, а там все будет решать Хелг. Согласен?
— Согласен, милорд.
— Тогда позови Хелга, а сам посиди в коридоре.
Пришедшему Хелгу виконт объяснил, что он хочет. Тот быстро все понял и, выйдя в коридор, сообщил Лешке, что с этого момента временно он в его полусотне не числится, а сам пусть собирает вещи и переезжает в свою комнату. Что Лешка с большим удовольствием и сделал.
На следующее утро он встал не раньше всех, как это было с ним раньше в казарме, а спал долго, даже шум в коридоре, когда солдаты шли на занятия, его не разбудил. Проснулся только тогда, когда они уже возвращались усталые и потные обратно. Как хорошо! А эти пускай дальше трудятся! И коней, от которых пахнет конским потом, пусть сами чистят. Конечно, они и сами их чистили, а Лешке доставалось по одной — две лошади, да и то в паре с их хозяевами, зато теперь он может ничего не делать. Только спать и есть. Виконт разрешил.
Полежав еще с полчасика, Лешка вскочил с лежанки и побежал умываться, а после и завтракать. Когда он вошел в столовую комнату, все солдаты уже были там, оживленно о чем — то говорили. Лешка боялся, что они встретят его настороженно или даже враждебно, но солдаты его даже не заметили, посмеиваясь над рассказом одного из солдат. Очень хорошо! И здесь проблем не будет! Не жизнь теперь, а сказка.
Лешка сел на свое место и принялся есть. Солдаты по — прежнему шутили, но его вообще не трогали. Раньше ни один завтрак или обед с ужином не проходил, чтобы он не стал темой солдатских шуток. Кстати, обидных. А теперь про него — ни слова. Осмелев, Лешка встрял в разговор, поддержав одного из солдат, но тот словно его не замечая, продолжал говорить. А вот и другой оставил без внимания Лешкин вопрос. Да что же это такое?
