Хризалида

III. «Жесткий ветер колет, режет…»

Жесткий ветер колет, режет,
Бьет и жжет лицо.
Заунывный ели скрежет
Над моим крыльцом.

Что стоять? Бегут минуты,
Вьюг не переждешь,
Выходи, лицо укутав —
Не в раю живешь.

22 февраля 1926, Хотьково — Пушкино

«Ах, какими тешит сказками…»

Ах, какими тешит сказками
Нянька старая меня.
С их завязками, развязками
Не заметила я дня.

Вот и вечер. В печке прыгает,
Догорая, огонек.
Отложив, закрыла книгу я,
Позабыла про урок.

Льются россказни певучие
О железных башмаках.
Унесла в леса дремучие
Патрикевна петушка.

Спит на дне речном Аленушка,
Вся опутана травой.
Блеет серенький козленочек
Над потопленной сестрой.
.

А жар-птица огнецветная
В полуночные края
Ждет царевича заветного.
И царевич этот — я.

1 апреля 1926, Москва

«Утихнули ночные шумы…»

Утихнули ночные шумы.
Трамвай последний прожужжал.
Арбат, усталый и угрюмый,
Тяжелой дремой задремал.

Безумно жутким бредом полон
Военный суд передо мной
О тех, кто спит уже безмолвно
В земле с пробитой головой.

И тут же рядом Зигфрид снится
Стенам облупленным Кино.
С драконом Фафнером сразиться
Во сне опять ему дано.

На почте письма сном тревожным,
В конвертах затаившись, спят —
И дел, и помыслов ничтожных
Завороженный маскарад.

На скучных полках Гос-мед-торга
Стрихнин, и йод, и хлороформ,
Полны виденьем всяких хворей,
Забылись беспокойным сном.