Хризалида

И херувимов чуть виднелись лица
Сквозь голубой в кадильнице дымок.

И что-то пели тихо и бесстрастно
Смиренные монахинь голоса.
На золотой узор иконостаса
Всплывала медленно рассвета полоса.

Никто вокруг не плакал. Одиноко
Девица Лидия свершила краткий путь.
И только бледный зимний луч востока
Ласкал прощально ей лицо и грудь.

11 февраля 1927, Сергиев Посад

«Я сплю. Но слышны мне сквозь сон…»

Я сплю. Но слышны мне сквозь сон
Посадского полудня звуки —
Шмеля гудящий перезвон,
И молотков глухие стуки
С какой-то стройки. Петухов
Вдали заливчатое пенье,
Девичий смех, ребячий рев,
Ожесточенных псов хрипенье,
И суетливый писк цыплят,
И кур докучное клохтанье,
И ритмы, что во мне звучат,
Как солнц ритмичное дыханье.

11 августа 1927, Сергиев Посад

«Поверь: создавший гусеницу…»

Поверь: создавший гусеницу
Ей даст окуклиться потом
И к новой жизни возродиться,
И называться мотыльком.

Остерегись клеймо презренья
На путь ползущих налагать.
К ним близко смертное томленье
И близко — крыльев благодать.

13 сентября 1927, Москва

Во дворе Художественного театра

Несут коринфскую колонну
И коленкоровый боскет.
И раззолоченного трона
Плывет картонный силуэт.

Там неба южного отрезы,
Там латы рыцарей в пыли.
Вот громов ржавое железо
В листах огромных пронесли.

Не так ли строит жизнь лукаво
Над правдой бутафорий ложь?
А там внутри — кипенье лавы
И бездны огненная дрожь.

21 сентября 1927, Москва

Из цикла «Семь смертников»

II. «Погиб корабль. Уже сомкнулись волны…»

Погиб корабль. Уже сомкнулись волны
Там, где стонал предсмертных криков ад.
Пустыня водная волнуется безмолвно,