Хризалида

В склерозных моих ушах.
Буду жарить на газе булку,
Пройду переулком в аптеку
(Осторожно по льду ступая),
С Телемаком займусь немецким,
Постираю свои отребья,
Ненужное что-то спрошу,
Невпопад на что-то отвечу,
Раскрою в кухне букварь —
Почитать с работницей Шурой.
.
Маловато, Мирович,
Для того, кто в бессонные ночи
Слышит вопль мирового страдания.

22 марта 1939, Москва

«Бывают дни опустошения…»

Бывают дни опустошения.
Уходит влага бытия
(Быть может, силу обновления
Корням засохнувшим тая).
Но пустотой душа испугана
И, нищетой пристыжена,
Глядит растерянно вокруг она,
Ища забвения вина.
В такие дни работой черною
Займи ненужный долгий день,
Отважный волею упорною
Преодолев тоску и лень.
Всё, что дневной потребой задано,
Без рассуждений соверши,
И тихо в ночь уйдет оправданный
Бесплодный день твоей души.

24 июля 1939, Снегири

«Ночь. Еще не глубокая…»

Ночь. Еще не глубокая.
Где-то лунная или звездная,
(Город не знает — какая),
С предвесенним дыханьем зимы
Нежно морозным,
С равниной снегов, еще не оттаявших,
С уходящими в бледную мглу
Пустынными далями.
А у нас — в четырех стенах
Ночь — покойник, в гроб замурованный —
С потолком вместо неба,
С духотой миллионов дыханий.
И вместо ночного молчания —
Тщета человеческих слов.

23 марта 1939. [Москва]

«Из моей тоски о природе…»

Из моей тоски о природе
Сегодняшней ночью
Расцвел чудесный сон.
Какое буйное золото
Небывало роскошных нив! …
Ветряков недвижных крылья
В синеве украйнского неба,
Над рекой дремотные ивы,
Аромат помятых трав…
…Но вкрались в сон томленья
О том, что нет переправы
На тот блаженный берег
За неширокой рекой…
И сон улетел, и проснулась
Душа в неизбывной тоске.

24 марта 1939, [Москва]

«В моем предутреннем томлении…»