— Кто бы говорил! А как посмотрело бы общество на женщину, которая совокуплялась бы на земле, как свинья в пору случки?
Медленными шагами леди Понсонби начала приближаться к Атине. Взгляд ее темных глаз был одновременно глубоким и пустым, словно скрывал какой-то секрет — притом не слишком счастливый.
— Во-первых, моя маленькая шотландская мисс, мне в высшей степени наплевать на то, что обо мне думает общество. А во-вторых, какое отношение имеет к вам моя личная жизнь?
Хотя леди Понсонби была гораздо выше ростом, Атина не дрогнула.
— А то, что мужчина в вашей «личной жизни» был не ваш. Он был мой.
Взгляд женщины немного смягчился.
— Ах, вот в чем дело. Вы приревновали меня к этому молокососу. Мне он не нужен. Можете его забирать.
Она повернулась, собираясь уйти.
Атину взбесил ее снисходительный тон. Она схватила первую попавшуюся под руку вещь — незажженный подсвечник — и швырнула его в пустой камин. Тяжелое серебро ударилось о кирпичи со страшным грохотом и упало на дно камина.
— Он должен был стать моим женихом! А вы отняли его у меня!
Слезы подступили к глазам Атины, и она отвернулась, чтобы их скрыть.
Леди Понсонби молчала, но она явно не потеряла самообладания.
— Если это может как-то вас утешить, он меня не любит. Мы ничего не значим друг для друга. — Она невесело хмыкнула. — Я даже не помню, как его фамилия.
Но это лишь повернуло острый клинок, засевший в сердце Атины с прошлой недели.
Леди Понсонби наклонилась, чтобы поднять помятый подсвечник.
— Он все еще ваш.
— Он мне больше не нужен.
— Почему? Потому что он захотел заняться любовью с другой женщиной?
— Именно.
Леди Понсонби пожала плечами:
— В таком случае будьте счастливы тем, что я избавила вас от того, что вы вдруг обнаружите правду о его изменах после того, как вы свяжете с ним свою жизнь.
В этом была доля истины. Но краски на палитре ее жизни уже были смешаны так, что ничего нельзя было разобрать.
— Я просто не могу понять, какого черта?..
— Он прыгнул в постель другой женщины? Проснись, крошка. У мужчин бывает лишь два состояния, в котором они пребывают, — смерть и измена.
— Но что он увидел в…
Атине не пришлось заканчивать предложение. Ответ она прочла на лице леди Понсонби.
— О, я поняла, — сказала она. — Дело не в том, что он изменил вам с другой женщиной. Дело в том, что он выбрал меня. — На лице леди Понсонби появилось выражение холодного самодовольства, и Атина почувствовала себя униженной. — И ты удивлена, что твой прекрасный принц предпочел увядшую старую каргу своей рыжеволосой принцессе. — Она не скрывала сарказма. — А это потому, моя лапочка, что я могу предложить ему то, чего ты просто не можешь.
Это был вопрос, который убивал в ней последние остатки гордости, но она должна была его задать.
— И что же это?
Леди Понсонби лучезарно улыбнулась:
— Ты не прочитаешь этого на страницах этого глупейшего справочника, который читают все дебютантки.
Атина почувствовала себя виноватой. И униженной.
— Я не дебютантка.
— Нет. Именно в этом проблема.
— Что вы имеете в виду?
— Сколько тебе лет?
— Вас это не касается.
— Хорошо, не говори. Но я уверена в том, что ты собрала достаточно пыли, сидя у стены на балах столь продолжительное время.
Атина покраснела, несмотря на свой воинственный вид.
— И это имеет отношение к тому, о чем вы говорите?
— Вот что я тебе скажу: ты созрела для того, чтобы тебя сорвали, но почему-то предпочитаешь оставаться не сорванной в ожидании умелого садовника.
— И где же альтернатива? Упасть в объятия первого попавшегося батрака? Я не отношусь к проституткам вашей матери.
Леди Понсонби хихикнула, но как-то невесело.
— Почему же? Ты просто этого не понимаешь. И ты, и все остальные розовые бутончики общества с самого начала воспитаны со специальной целью — подцепить первого подвернувшегося богатого джентльмена независимо от того, нравится он вам или нет. Нет никакой разницы между такими, как вы, и такими, как я. За исключением того, что я наслаждаюсь плодами своего труда, тогда как вы… Вы получаете согласие общества осуждать меня за это.
Атина не могла отрицать, что Понсонби в чем-то права. Если бы она присоединилась к мнению либо одних, либо других, она стала бы или невежей, или лицемеркой.
— Но в любом случае, — продолжала леди Понсонби, — возвращайся к своим сплетням в гостиной и вышиванию на пяльцах. Возвращайся к отличному руководству графини Кавендиш о том, как заполучить и удержать мужа. Прячь голову в песок, чтобы не знать, что на самом деле мужчине нужно от жены. К твоим фантазиям присоединится весь Лондон. Но тогда не удивляйся, что такие женщины, как я, находя, дорогу в вашу украшенную кружевами жизнь.
Слова леди Понсонби жгли Атине сердце. Что бы это ни было, но что-то в ней не устраивало Кельвина, и она хотела знать что. Отчаянно хотела.
— Хорошо. Так просветите меня. Чего на самом деле мужчина хочет получить от жены?
Откинув голову, леди Понсонби рассмеялась:
— Спроси у них… если посмеешь. Могу пообещать, что тебе с удовольствием все покажут. Просто знай одно: нельзя заполучить мужчину, ни разу к нему не прикоснувшись. Пока ты будешь изо всех сил стараться быть твердой, другие женщины будут забавляться тем, что твердо у мужчин.
Атина опустилась на один из покрытых простыней стульев. Она ни на йоту не приблизилась к пониманию того, почему она не смогла завоевать сердце Кельвина. Что бы это ни было, она не найдет ничего путного в книге графини Кавендиш. Леди Понсонби была резкой и самоуверенной, даже циничной, но она оказалась права, а руководство графини — просто макулатура.
Атина оглядела комнату, полную призраков искателей удовольствия и тех, кто им эти удовольствия доставлял. Атина могла поспорить, что эти куртизанки знали, что ищет мужчина в женщине, и были полностью готовы дать им это… на короткое время и за приличную цену. Если бы только она могла побывать здесь, когда бордель процветал! В этих стенах была настоящая академия знаний того, как воспитать мужа — независимо от того, чей он. Атина была не дебютанткой, а дилетанткой. Будь она куртизанкой, она бы давно знала секрет, как подцепить мужа.
Атина вздохнула. Однако мужчины не женятся на куртизанках, не так ли? Они женятся на знатных леди. Она покачала головой. Единственное, на что способны жены, — это деторождение. Мужчине нужна жена только для того, чтобы она родила ему детей, а свою любовь и восхищение они отдают ночным бабочкам. Возможно ли сочетать одно с другим? Возможно ли быть той, кого он любит, и той, с кем он занимается любовью? Может ли женщина, стать для мужчины одновременно и женой, и любовницей? Возможно ли, чтобы она, Атина, узнала, что такой мужчина, как Кельвин, на самом деле желает, и не покрыть себя при этом позором, а остаться безупречной?
Неожиданно в голову ей пришла мысль, но такая, в которой ей не хотелось признаваться. Но мысль
