Он смотрел на нее, и в его карих глазах она прочла беспокойство, которое было сильнее, чем страх потерять работу. Длинные ресницы и чисто выбритые щеки делали еще более молодым его и без того юное лицо. Она легко могла себе представить, что девушки от него без ума.
— Вы очень добры, мистер Кин, — сказала она с той же вымученной улыбкой, — но вы ничем не можете помочь.
Он кивнул:
— Ладно, мисс. Можете не говорить. Я спрошу у вашей Молнии, что вас беспокоит. Она не такая скрытная, как вы.
Она засмеялась. Это был ее первый искренний смех за очень долгое время.
— Но если вы почувствуете, что вам нужен друг, мисс, который не так далеко, вам нужно только послать за мной.
Жюстина протянула ему руку в перчатке:
— Спасибо, мистер Кин, что заботитесь о Молнии. О нас обеих на самом деле.
Но когда он взял ее руку, в голове у нее мелькнула шальная мысль. Она знала, что это будет единственный момент, когда они прикоснутся друг к другу, и мысленно прокляла перчатку, которая была между ее кожей и рукой. Был лишь один способ украсть такую ласку, прежде чем это мгновение пройдет, и навсегда.
Запрещено, подсказывало ей сознание, но от этого желание лишь усиливалось. Она задыхалась в рамках того поведения, которое предписывало общество. Но в этом обтягивающем ее фигуру мокром платье и с волосами, прилипшими к ее лицу, она не чувствовала себя леди. Сейчас, в этой конюшне, когда стена ливня скрывает ее от остального мира, у нее есть возможность сделать шаг навстречу пороку. Здесь она стала неким существом, с инстинктами и чувствами, как у этих лошадей, наблюдавших за ней из своих стойл.
Всего один поцелуй, молило ее тело. Высокородные джентльмены требовали слишком много, а простые мужчины не просили ни о чем. В памяти всплыли практические занятия по овладению искусством эротического поцелуя, которые проводил лорд Радерфорд. Но сейчас они были как-то не к месту, будто ее опыт с этим лордом был подделкой.
Дрожа всем телом, она подошла к Эллиоту совсем близко и, нерешительно подняв голову, мягко поцеловала его в губы.
И тут же опустила глаза. Она почувствовала себя глупо, хуже того — порочной. Он был слугой, а она воспользовалась своим положением хозяйки. Теперь он будет бояться, что потеряет работу. Что было совсем уж плохо, так это что ей скоро будет тридцать, а он был по крайней мере на пять лет моложе. Это было неприлично, скандально… запрещено.
Она ожидала, что он начнет заикаться, что-то мямлить, а потом сбежит под тем предлогом, что ему надо чистить конюшню. Она подняла глаза и чуть было не задохнулась, увидев выражение его лица.
Он не осуждал ее, а понимал, не боялся, а чувствовал. Он нежно привлек ее к себе и, заглянув ей в глаза, запечатлел на ее губах поцелуй. Это был настоящий поцелуй.
Его полные теплые губы ласкали так, что она почувствовала себя желанной. Такого волшебного чувства она еще никогда не испытывала — ее словно опустили в теплый мед. Несмотря на свой хваленый опыт знатока эротических поцелуев, то, чему ее учил лорд Радерфорд, было совсем не похоже на то, что она испытала сейчас.
Она хотела пережить всего один момент, и он выполнил ее желание сполна. Теперь она будет бояться того бесконечно долгого времени, которое последует за этим поцелуем.
Глава 12
Вылезая из наемного экипажа, Маршалл влез в огромную лужу, но не стал задерживаться, хотя косой дождь хлестал по лицу. Он взбежал по ступеням к входной двери и постучал.
Герт открыла дверь и впустила его. Взяв его промокший плащ и шляпу, она повела его в кабинет. Спустя несколько минут туда вошла Эстер.
— Спасибо, что приехали, мистер Маршалл. По правде говоря, я не надеялась, что вы приедете. Погода не очень походящая для визитов.
— Письмо, которое вы, очевидно, тайком, сунули в кошелек с моим гонораром, показалось мне важным. Я не посмел пропустить нашу встречу.
— Да вы промокли до нитки. Сядьте поближе к огню, прошу вас. Мистер Маршалл. — Эстер заломила руки. — Я не должна была вас вызывать сюда. Особенно таким секретным образом. Простите меня, пожалуйста. С моей стороны это было глупо. Я поддалась импульсу и…
— Леди Уиллетт, вы явно не кажетесь мне ни тупой, ни импульсивной. Но по вашему письму я понял, что вас вынудило написать его что-то срочное… и, возможно, какое-то несчастье. Я прав?
— Да. Именно так. — Она присела на кончик стула напротив него. — Я решила поговорить с вами с глазу на глаз. Атина повела сегодня наших учениц в музей. Но когда они ушли, я все проанализировала и передумала. Мне не следовало обременять вас своими неприятностями.
— Расскажите, что произошло, что повергло вас смятение, — спросил он, подавшись вперед.
Эстер закусила губу.
— Меня смутило то, что вы сказали на уроке накануне вечером. Вы утверждали, что если мужчина действительно любит, мы должны понять это не по его словам, а по поступкам. Неужели вы и вправду в это верите?
На лице Маршалла отразилось удивление.
— Да, верю. Я всегда был уверен, что о характере мужчины надо судить по его делам и очень редко по словам. Мужчины могут претендовать на мудрость и великодушие, но настоящей проверкой является то, как они себя ведут в жизни.
— А если его поступки говорят не о любви, а о равнодушии, безразличии?
Маршалл вздохнул:
— Леди Уиллетт, трудно обсуждать такие вещи абстрактно. Вас волнует что-то конкретное?
Эстер нахмурилась.
— Дело весьма деликатное. Оно касается… моего мужа. Я его очень люблю и верю, что он любит меня. Но я не знаю, любит ли он меня так же, как я люблю его. — Она смущенно взглянула на Маршалла и покачала головой. — Простите меня. Я, должно быть, привела вас в замешательство. Вчера вечером мы все вас слушали, а вы авторитетно заявляли, что не существует никакой техники завоевания любви мужчины, и все же… Я не знаю, как завоевать расположение моего мужа.
— Если смогу помочь, я в вашем распоряжении.
— Мне нужен только ваш совет. — Она снова прикусила губу и на мгновение задумалась. — Мой муж… для меня загадка. Он ответственный человек и заботится обо мне. Но мне кажется, что он не любит меня… вне супружеской постели.
— Понимаю.
— Когда мы ночью остаемся одни, он весь внимание. Но при свете дня он меняется. Мне кажется, что я для него больше ничего не значу. Я словно исчезаю, будто я предмет мебели. Он редко выезжает со мной в свет, и его не интересует, чем я занимаюсь. Я подумала, что, возможно, я недостаточно соблазнительная или не умею отвлечь его. Именно поэтому для меня стал столь важен этот пансион и я вложила в него так много денег. Я хотела научиться у наших преподавателей-джентльменов, как преодолеть свои недостатки и стать женщиной, желанной для мужа. Мне объяснили некоторые приемы, которые якобы должны понравиться Томасу. Например, «Поцелуй плоти», — призналась она, слегка пожав плечами. — Он ему очень понравился, но на следующий день все было так, как всегда. Я снова стала невидимкой. — Выражение ужаса омрачило ее красивое лицо. — Я чувствую себя так, будто живу как бы за скобками его жизни. Не знаю, что мне делать. Поэтому я решила спросить вас, мистер Маршалл. Есть еще что-нибудь, что я могу для него сделать? Что-нибудь, что пробудило бы в нем любовь ко мне?
Маршалл стиснул зубы. Как это печально, что такая красивая и нежная женщина, как леди Уиллетт,
