Как стало жалко себя после Нового года, может, именно поэтому Рене и решил отправить ее одну на Коста-Брава. Сам укатил в Прагу, Катарина была с ее матерью, а она, наконец-то, оказалась одна.
Жанна одела юбку и легкий хлопковый топик, взяла сумочку, темные очки и спустилась в холл.
Из отеля можно выйти на улицу через главный вход, а можно и через бар.
Она предпочла последнее, сказала по марбельской привычке «оле!» и заказала кофе-соло.
Барменша средних лет, улыбнувшись, ответила ей «ола!», хотя что по-испански, что по-каталонски это все равно восходило к арабскому восклицанию «аллах!».
— Gracias! — сказала Жанна.
— Por favor! — парировала крупноносая барменша и опять улыбнулась.
Жанна допила кофе, еще в первый их совместный приезд в Испанию Рене сказал, что здесь лучший кофе в Европе, чего бы там ни говорили итальянцы и французы, и он был прав: банальный эспрессо, но в Испании в нем и крепость, и аромат, и смачность — все одновременно, пусть даже это ординарный кофе из машины, а не какой-нибудь там «Blue Mountain»..
— Hasta luego! — сказала Жанна.
— Hasta pronto! — ответила барменша.
— До свидания!
— До скорого!
Жанна вышла на улицу.
Жара еще не началась, та томительная, душная, дневная жара, которая падает на сиесту. На часах не было одиннадцати, она была одна, впереди неделя, а потом обратно в Амстердам, и дай бог, чтобы никакого прозака и депрессий…
Перекресток, за ним — еще один отель, «Blaumai», с очень веселенькими цветочками у входа. Можно пойти от перекрестка налево, параллельно морю, а можно и прямо — вон оно, там, чувствуется по цвету неба.
И повернуть по набережной, а обратно вернуться другим путем, она давно не ходила одна по чужому городу, пусть даже это маленький портовый городок.
На углу ресторанчик, «Mar Vent», название каталонское, «Море — Ветер». Хозяин, несмотря на ранний час, несет кому-то паэлью.
— Buenos dias! — говорит ему Жанна.
Тот машет рукой и отвечает теми же словами: красивая женщина, проходящая мимо, всегда заслуживает внимания.
А вот и море.
Набережная идет мимо длинного песчаного пляжа — узкий каменный бордюрчик, за ним — спускающийся к морю песок.
Это с одной стороны.
А с другой — кафе, ресторанчики, бары, она вспоминает, что не купила сигарет, в Испании они продаются или в автоматах в любом баре, или в лавках «Таббакос». Заходит в бар, покупает пачку «Benson Hedges» и вновь идет по набережной, еще не такой шумной и многолюдной, какой станет вечером, но и не пустой: торговцы сувенирами, художники с дешевыми картинками, специалисты по holiday tattoo — Рене бы обязательно изобразил себе на плече какую-нибудь рожу, хотя ей это и не нравится, но что поделать, отдых клинит голову, особенно этим страдают немцы, разукрашивают себя с макушки до лодыжек, будто от этого становятся мужественнее.
На нее смотрят, ей это нравится.
Мужчины здесь смотрят другими глазами.
У нее большая, крепкая грудь, она хорошо заметна под топиком.
Они улыбаются и говорят «hola»!
Она тоже улыбается, хорошо быть одной, хорошо, когда на тебя смотрят.
В Марбелье на нее так не смотрели, там другая публика, более пафосная.
Здесь все намного проще.
Набережная идет дальше, справа в море возвышается скала.
Она сворачивает к скале. Ей улыбается очередной местный мачо — он идет прямо по кромке воды, а перед ним, ныряя в воду и снова выскакивая и высовывая из пасти язык, бежит накачанный черный стаффорд, без намордника, лишь широкий кожаный ошейник с поблескивающей на солнце металлической бляшкой.
Здесь много собак, больше чем в Амстердаме.
Почти столько же, как в России.
Хотя там это чаще от страха, а здесь — она не знает, но еще вчера заметила, как здесь много собак.
На скалу ведет узкая дорожка, с отвесной стороны — железный поручень.
Жанна поднимается на самый вверх и смотрит в сторону горизонта.
Хорошо заметен большой белый лайнер — видимо, идет из Барселоны в сторону Франции.
Море внизу пенится и бьется о прибрежные скалы.
Темно-синее, видно, что глубоко.
Рене ей так и говорил: там всем хорошо, только море глубокое, но зато пляж!
Ей опять хочется кофе.
Жанна возвращается на набережную и идет в сторону порта.
Много деревьев и большие клумбы с цветами.
Ветер шевелит волосы, ей становится совсем хорошо.
Она садится под тент в ближайшем кафе, заказывает кофе и мороженое.
Напротив — крытая эстрада, вечером, скорее всего, здесь играет какой-нибудь оркестр, надо будет сходить, послушать…
Но не сегодня…
У нее еще шесть дней.
С остатками сегодняшнего — шесть с половиной…
Сейчас она выпьет кофе и доест мороженое, а потом пойдет обратно.
Поплавает в бассейне и вернется в номер, соседка уехала в Барселону, дамочка лет сорока из Роттердама…
На одиночный номер Рене не раскошелился…
Он высокий, выше чем метр девяносто.
— Por favor! — говорит она официанту, расплачиваясь.
— Gracias, seniora! — говорит он и добавляет по-английски: — You is so beautiful!
Она смеется и пристально смотрит на этого молоденького мальчика.
Тот не смущается, а лишь улыбается в ответ, они здесь все улыбаются, Жанна встает из-за столика и направляется обратно к отелю.
Но уже не по набережной, а по улице, в тени, возле домов.
Лавка «Таббакос», которая ей больше не нужна.
Магазин рыболовецких товаров.
Ювелирный магазин. В витрине кораллы и темный жемчуг, она не выдерживает и заходит внутрь.
От кондиционера в магазине прохладно, покупателей никого.
Ей очень нравятся кораллы, как нравятся всем близнецам.
И жемчуг ей тоже нравится.
— Solo estoy mirando! — говорит она продавщице.
— Я просто смотрю!
Та вежливо кивает головой и опять читает свой журнал.
Красивые вещи поднимают тонус.
Местные мальчики красивы.
Им под пятьдесят, им за пятьдесят, а они все равно мальчики.
У них в глазах — кайф от жизни.
