Хотя одного она узнала: он сильно пил в баре, а потом устроился прямо здесь, на пляже, рядом с дощатыми мостками.
Краснолицый, носатый, с черной щеточкой усов.
Еле тащится, ползет перед ними, как полуживой жук.
Которого не раздавили каблуком, точнее — не до конца раздавили. Недодавили. Недодавленный жук.
Жук вползает на палубу, за ним вспрыгивает Банан, матрос помогает подняться Жанне.
Море успокоилось, качки больше не будет.
И ничего больше не будет.
Кроме Рене, Катарины, Амстердама и редких поездок на родину.
Зато сегодняшний день останется в памяти.
Как у нее между ног набежало целое озерцо, но это ничем не кончилось.
Хотя перед этим она сняла трусики и подарила их малознакомому мужчине.
Жест, как в кино.
Она всегда хотела жить, как в кино.
Наверное, в чем-то ей это удалось.
Вот только ей никогда не давали по шее и не вкалывали в руку какую-то гадость.
И не везли в багажнике, и не выкидывали под мостом рядом с въездом в славный каталонский городишко Бланес.
Забавное это место — Средиземноморье, здесь уже тысячи лет происходят всякие странные истории.
Вот и она вляпалась в такую, пусть даже не по своей воле.
Просто пожалела одного типа и провела потом день в смешном безумии.
Катер подходит к старому бланесскому порту, им лучше выйти на следующей, на пляже Abanel.
Так ближе до гостиницы, ведь деньги там, в номере, запертые в сейф.
Главное — не потерять ключ.
Она лезет в сумочку, ключ на месте.
Носатый выходит вместе с ними, вспомнила — вчера он входил в отель «Blaumar».
Невыносимость солнца, уползающего за горизонт.
Они входят в отель, на рецепции никто не обращает внимания на ее спутника.
Интересно, в номере ли соседка?
Соседки в номере нет, Жанна открывает сейф и достает бумажник.
Денег в нем немного, Рене дал ей с собой пятьсот долларов и попросил не тратить.
Когда на будущий год введут евро, станет, наверное, проще, но пока у нее доллары, и их приходится менять.
— Русские должны помогать друг другу, дон Рикардо! — с усмешкой говорит Банану, протягивая деньги.
Тот молча берет сложенные купюры и кладет в нагрудный карман, рядом с ее трусиками.
Она протягивает руку и выдергивает их из кармана.
— Тебе сейчас не до этого! — улыбаясь, говорит Максиму и бросает трусики на пол, у дверей в ванную.
Сейчас он уйдет, и она их постирает.
Потом примет душ.
И сделает что-нибудь еще.
Например — расслабит себя сама.
Он слишком завел ее, надо освободиться.
Хотя можно подождать соседку и посмотреть, как та прореагирует на заигрывания.
А можно и то, и то.
Но главное — чтобы он ушел как можно скорее.
— Ну, — говорит Жанна, — уходи, телефон я тебе дала!
— Спасибо! — отвечает Банан и уходит.
Она закрывает дверь, входит обратно в номер и долго стоит у лоджии, отчего-то не рискуя ступить на светло-коричневатую плитку пола, но потом все же выходит, садится в шезлонг и звонит Рене по мобильнику. Объясняет, что ее обворовали в Барселоне и просит срочно выслать денег через Western Union.
Да, конечно, впредь она будет осторожнее.
Пусть не сердится, она скоро вернется, хорошо, если он уже будет дома.
Отключает телефон и тупо смотрит, как солнце скрывается за отчетливо различимыми отсюда Пиренеями, с одной стороны горы, с другой — море, на глаза наворачиваются слезы, но тут в дверь стучат, и она идет открывать соседке, стягивая по пути топик и думая о том, как сейчас будет смотреться в полутемном номере ее грудь.
Часть пятая
Галикарнас
Бесы
Вилли был доволен, можно даже сказать — счастлив.
Жизнь начинала меняться, а это всегда хорошо.
Даниэль так и сказал на прощание:
— Ты мой лучший ученик, Вилли! Я присмотрю, чтобы у тебя все было хорошо!
Вилли поудобнее устроился в кресле, лететь оставалось около часа, жаль, нельзя курить, зато никто не запрещает жевать дурацкую никотиновую резинку, хотя это то же самое, что любить резиновую женщину.
Женщин вокруг было много, и Вилли с удовольствием смотрел по сторонам.
Если бы в свое время он не встретил Даниэля, то ничего бы этого не было.
И его скорее всего уже не было — получил бы по голове и давно был где-нибудь закопан.
Или сожжен, последнее предпочтительнее.
Огонь очищает, говорит Белый Тапир.
Вилли много слушал в последнюю встречу, а ему много рассказывали.
Еще там, в Барселоне, когда он, оставив смешного белого чудака у подъезда, поднялся к боссу и с гордостью сообщил, что нашел глаз, остается лишь его забрать.
Именно Даниэль придумал, как это сделать.
Белого было жалко, но Даниэль сказал: — Все они бесы, Вилли, наша задача — очистить от них мир!
Вилли опять повертел головой: самолет, полный бесов, летел в Стамбул, белые бесы, желтые бесы, один только он был здесь черным, хотя дело не в цвете кожи, нет, Даниэль так и говорил:
— Ты можешь быть любого цвета, Вилли, но ты не должен быть бесом!
Белый Тапир и должен возродиться для того, чтобы с земли исчезли бесы.
Богатые бесы, самодовольные бесы, обманывающие бесы, не любящие никого, кроме самих себя и не понимающие, что мир принадлежит не им.
Мир принадлежит Белому Тапиру, и, как только он сможет видеть, мир изменится!
Вот только доставить глаз — не его задача.
Даниэль взял это на себя.
