И охранять Даниэля.
Существо с одним глазом, то ли бог, то ли посланник бога — Вилли решил больше об этом не думать.
Он таскал камни, Надя и Банан заваливали тело.
Было жарко, как и положено душным и влажным тропическим днем.
Камней пришлось принести много, Вилли устал.
Он был мокрым от пота, руки болели, но он носил и носил камни, пока Надя не сказала:
— Хватит!
Они удовлетворенно посмотрели на гору камней. Вилли снова показалось, что Белый Тапир шевельнулся.
И скосил в его сторону свой единственный глаз.
Вилли знал, что второй там, в брошенном неподалеку от дерева цилиндре.
Можно взять и вставить на место, вот только что-то говорило ему: нельзя!
— Пойдем! — сказал Банан и повернул в сторону зарослей.
Надя направилась за ним, Вилли послушно потащился следом.
Но потом остановился и попытался понять.
Даниэль лежал под грудой камней. Белый Тапир стоял рядом. Судя по всему, всем довольный.
Значит, дело было не в глазе.
«Цилиндр! — подумал Вили. — Надо взять цилиндр!»
Именно цилиндр здесь был лишним, если бы в нем действительно был глаз бога, то Даниэль остался бы жив.
А раз так, то цилиндр принадлежит тому, у кого его отобрали, — белому, который ничего не помнит.
Но не помнит сегодня — вспомнит завтра.
Вилли был уверен, что завтра все равно наступит, даже если Бог услышал его молитву и вскоре смоет весь мир, наслав на него новый потоп, — когда он был маленьким, мом часто читала ему Библию.
Но завтра все равно наступит, а значит, надо отдать цилиндр белому.
Банан и Надя были далеко впереди. Вилли торопливо догнал их, крепко держа цилиндр в левой руке.
Они шли медленно, о чем-то разговаривая.
Женщина говорила спокойно и нежно.
Вилли улыбнулся.
Так говорят, когда любят и не ждут смерти.
А значит — все они будут живы.
И простой черный парень из Брайтона, и молодая, светловолосая женщина, и потерявший память белый, и второй белый, который испугался мертвого тела и убежал обратно на берег.
Вон он, сидит на корточках у самой кромки песка и смотрит в сторону моря.
Вилли тронул Банана за плечо и протянул цилиндр.
Тот недоуменно посмотрел на Вилли, потом неуверенно взял цилиндр.
— It's your property! — сказал Вилли.
Банан не помнил, чтобы у него когда-нибудь была подобная штуковина, но если дают, то отчего бы не взять?
Надя о чем-то говорила с Марко.
Банан сел рядышком и стал смотреть на цилиндр.
Потом попытался отвинтить крышку, получалось это с трудом — кто-то уже пытался открыть и чуть не свернул резьбу.
Наконец крышка поддалась, Банан начал крутить сильнее.
Потом снял ее и положил на песок.
В цилиндре лежала какая-то ампула, а еще из цилиндра несло холодом.
Максим взял ампулу из гнезда, поднес к глазам и стал рассматривать.
Ампула как ампула, внутри что-то молочно-белое, хотя на солнце кажется серебристым.
Цветом похоже на сперму или лунный камень.
А еще на ампуле маркировка. ZZX 222.
Непонятно, зачем отдал ему это черный.
Хороший парень, вон какие таскал камни там, на поляне!
Банан посмотрел на ампулу, встал с песка и подошел к воде.
Вилли что-то крикнул ему в спину, но он не различал слов, — ветер, дующий с моря, относил их обратно.
Размахнулся и кинул ампулу в море.
Она пролетела недалеко, гальку в детстве он кидал ловчее.
Сверкнула на солнце и упала в воду.
Большая глупая серо-белая птица, приняв ампулу за мелкую рыбешку, сорвалась с соседней волны, подхватила ее клювом и полетела в сторону открытого моря, где фиолетово-синяя вода означала большие глубины.
Птица попыталась проглотить ампулу, что-то ей не понравилось, и она выронила ее обратно в воду.
Банан не видел этого, он сидел на песке, рядом была Надя. Марко и Вилли сидели чуть поодаль и внимательно смотрели в сторону пустынного и безбрежного моря, но ведь это совсем не значит, что там не может появиться спасительный силуэт какого-нибудь судна.
Ампула начала погружаться — то ли ее содержимое оказалось тяжелее воды, то ли в силу каких-то непонятных изменений в физических законах, только она стала опускаться на дно, пока наконец не треснула под давлением, и ее содержимое смешалось с водой Андаманского моря.
И тогда произошло то, чего не ожидали ни Вилли, ни Марко Вандердекер, ни Банан с Надей.
Темные, непроницаемые глубины окрасились в молочный цвет, вода принялась нагреваться.
И некто, в привычном и уютном холоде спящий на самом дне, вдруг проснулся, вытянул из каменистой расщелины свое тело и ударил хвостом.
Может, гигантская доисторическая рыба, может, сам великий морской змей, но этот некто проснулся, ударил хвостом и начал подниматься из непроницаемых, темных глубин.
Поверхность моря принялась горбиться и вздыматься, как бывает, когда возникает цунами.
Еще никем и никогда не виданная волна пенилась, превращаясь в гигантскую водяную гору.
Некто снова взмахнул хвостом и, почувствовав, что вода опять становится холодной, решил вновь опуститься на дно.
Но волна не утихла, море слилось с небом, солнце моргнуло и скрылось за водяной завесой.
— Что это? — испуганно спросил Вилли.
Ему никто не ответил.
Надя крепко вцепилась в руку Банана, а Марко, закурив остававшуюся в пачке последнюю сигариллу «Captain Black», подумал, что будет делать, когда докурит ее до конца.
— Поцелуй меня! — попросила Надя.
Банан поцеловал ее и снова повернулся в сторону моря.
— Боже! — сказал Вилли. Такого он действительно никогда не видел да скорее всего больше и не увидит.
Солнце опять выскользнуло из-за водяной завесы. Под его прощальными лучами они сидели на белом коралловом песке и завороженно смотрели, как стена воды, приближаясь, становится все выше и выше, еще не понимая, что скоро она накроет их с головой и смоет вместе с островом, как уже смыла существовавший недавно мир.
— Вспомнил, — сказал Максим, — кажется, я вспомнил!
— Что? — спросила Надя.
Максим улыбнулся и промолчал.
— Эй, — сказал Марко Вандердекер, — вы что, забыли? У нас же есть мой чемодан!
