не оторвало — сам удивляюсь! Вот ведь врезали так врезали, да?
— Кто это был-то? Ну… самолеты?
— Наши! СБ! — с некоторой долей гордости, как будто он лично причастен к авиации, ответил Альбиков. — Два звена отбомбились! Немцы, видимо, боеприпасы и топливо везли, вот потому так и рвануло. Детонация…
Альбиков устало опустился рядом, свесив ноги в яму. Я заметил, что, несмотря на общий побитый вид, его винтовка в полном порядке.
— Что говорит? — спросил Хуршед, легонько ткнув немца в раненую руку носком сапога. Фриц взвыл от боли.
— Да я его только-только нашел. Еще ни о чем спросить не успел.
— А чего ты у него узнать хотел? Характер и назначение груза? — коротко хохотнул Хуршед.
— Ну… Узнать, сколько человек охраняет переезд.
— А на хера? Ты на чем туда собрался? — хмыкнул узбек. — Мотоцикл-то тю-тю!
— Да заведем сейчас! — с воодушевлением сказал я. — В спокойной-то обстановке…
— Ты не понял, Игорь… Ему осколком прилетело… Восстановлению не подлежит! Так что… переезд нам не нужен — лесами пойдем.
— Этак мы можем до завтрашнего дня идти… — скривился я. Эх, ноги мои, ноги… Опять вам достанется. — Этого с собой возьмем или здесь прирежем?
— Не знаю… — вздохнул Хуршед. — Вроде бы офицер…
— А он офицер? — я с сомнением взглянул на фрица.
— Да, причем в немалом чине — гауптман. По нашему это…
— Капитан! — уж такие вещи я знал. — А что он с конвоем делал? Как-то не по рангу… тут бы и простого лейтехи хватило. А он точно гауптман?
— Ну, уж настолько я в немецких знаках различия разбираюсь! — с некоторой обидой в голосе сказал Альбиков. — Сдается мне, что он в той легковушке ехал, что в хвосте колонны шла.
— Там еще и легковушка была? Надо же! Я только танк и бэтээр видел!
— Там два броневика было! — огорошил Альбиков. — Один вместе с танком к тебе поехал, второй ко мне. А сейчас… заканчиваем трепаться! Надо отсюда побыстрее уходить. Мало ли… еще кто приедет… или прилетит. Ты сам-то цел? Идти можешь?
— Могу, хотя и с трудом. Похоже, контузило меня… Так что — пленного с собой берем?
— Бери! — вздохнул сержант, вставая. — Смотри за ним сам. Я, как видишь, пока не в рабочем состоянии. А что он здесь делал — потом разберемся, в более спокойной обстановке.
Я помог сержанту вылезти из воронки и посмотрел на внимательно слушавшего наш разговор немца. Сдается мне, что этот гад нас понимает!
— Steht auf![72]
Фриц попытался выполнить команду, но безрукость снова его подвела. Тогда я бесцеремонно схватил его за воротник и вытащил на свет божий. Ремень с кобурой — долой! Оружие ему еще долго не понадобится — ему теперь и пописать будет затруднительно, не то что стрелять. Зато связывать не надо — на веревке сэкономим!
Быстро обшариваю карманы пленника. Ага, книжечка, похожая на давешний «Зольдбух». У них для всех стандартная форма личного документа сделана? Бегло пролистываю. Гауптман Вольфганг фон Вондерер. Оп-па! А он мне соврал, подонок, — не танкист он, да и вообще к одиннадцатой танковой дивизии отношения не имеет. Тут должность указана — начальник оперативного отдела и шестизначный номер вэ чэ. Штабной, что ли?
Ладно, Хуршед прав — потом разберемся, в спокойной обстановке, а сейчас пора рвать когти.
— Vorwarts, marsch![73] — для ускорения пинаю Вондерера в нижнюю часть спины.
До ближайшего леса ковыляем непозволительно долго — почти целый час. Практика сразу показала, что ходоки из нас теперь не самые лучшие — у меня постоянно кружилась голова, тошнило, а в глазах двоилось. Не считая общей слабости. Альбиков чувствовал себя не лучше. Да и немец в олимпийские чемпионы по спортивной ходьбе не годился. Пришлось делать «привалы» через каждые сто метров.
Наконец, укрывшись в кустах, мы смогли отдохнуть по-настоящему.
— Плохо! — констатировал я. — Таким темпом мы далеко не уйдем!
— Может, вернемся? — предложил Альбиков. — Лейтенант других пошлет!
— Лейтенант? — делаю вид, что удивлен.
— Не прикидывайся, Игорь! — укоризненно говорит Хуршед. — Ты ведь уже догадался, что мы не простые красноармейцы?
Обращаю внимание, что при этих словах Вондерер навострил ушки. Нет, ну точно — знает он русский! Занятный нам пленник попался…
— Хуршед, да я бы и рад передоверить задание кому другому. Уверен, что тот же Валуев гораздо лучше справится. Однако… пока мы вернемся… пока старшина, то есть, простите, лейтенант, новых назначит. Пока они соберутся… Хорошо, если к завтрашнему утру! А тут каждый час дорог! Может, в Ровно уже фрицы сидят? А, Вольфганг? Сидят? — последние слова я адресовал гауптману.
И он машинально покачал головой! Понял, значит…
— Чего это ты? — удивился Хуршед.
— Этот крендель по-нашему понимает! — объяснил я сержанту. — Понимаешь ведь, Вольфганг? Не томи, ответь! Все равно ведь расколю! Только тебе очень больно будет!
— Можно подумать, мне сейчас не больно! — без малейших признаков акцента, пробурчал гауптман и отвернулся.
— Ага! — торжествующе сказал я. — Заговорил! Может, ты нам расскажешь: что офицеру Абвера понадобилось в Остроге?
Это был выстрел наудачу. Просто я сопоставил пару фактов: принадлежность капитана к некоему штабу, название которого даже во внутреннем документе написать постеснялись, плюс знание русского языка.
Ох, как он на меня посмотрел! Чуть насквозь не прожег, собака! Угадал я, стало быть.
— Интересно девки пляшут… — задумчиво произнес Альбиков. — Похоже, что ты, Игорек, просто притягиваешь разные… интересные случаи. То командир кампфгруппы, то вот теперь абверовец.
— Мало того — он не простой офицер, а начальник оперативного отдела! Тебе эта контора знакома?
— А как же! — ухмыльнулся сержант. — И мне тоже чрезвычайно интересно, что это могло понадобиться разведчику из центрального аппарата на фронте! Да так, что он не поленился отправиться через ничейную зону с транспортным конвоем!
— Идите к черту! Ничего я вам не скажу! — гордо ответил фон Вондерер.
Мы с Альбиковым, услышав такое смелое заявление, не сговариваясь, заржали, как кони.
— Не скажет он… — отсмеявшись, сказал сержант. — Это он еще Петю Валуева не видел…
— Грязные русские свиньи! Untermenschen![74] Вы недостойны называться людьми! — горячо выпалил гауптман. — Я знаю, как вы пытаете в своих застенках, и не боюсь вас! Скоро ваша армия будет разбита и тогда…
— Хавальник завали! — Я не удержался и врезал разговорившемуся немцу по наглой арийской морде. — Тоже мне, сверхчеловек нашелся… Будешь выебываться — руки за спиной скручу и буду за них дергать каждый раз, как мне твоя улыбка недоброй покажется!
— Палач! — выдохнул гауптман разбитыми губами, за что еще раз от души получил в торец.
— И запомни, тварь: никогда вам, козлам, не победить! Вы в нашей стране таких пиздюлей огребете, что ваши внуки при одном упоминании этой войны от страха сраться будут!
Я вспомнил, как пару лет назад, в Ганновере, мы с приятелями, такими же командированными на семинар инженерами-строителями, сидели в кафешке, скромно отмечая «рюмкой чая» окончание очередного трудового дня. Надо сказать, что поселили нас хоть и в чистенькой, но довольно дешевой небольшой гостиничке на окраине города. Точнее — в самом что ни на есть пролетарском районе. Встретить здесь белокурую бестию арийской внешности было практически невозможно — немцы обходили
