дело спорилось… «Вода слушается его», — говорил о Володе бригадир. К тому же Волод чуял воду под землёй, и колодезники всё чаще приглашали его, чтобы он определил, где бурить скважину, Володь практически никогда не ошибался, Ему платили, а он отдавал деньги матери, чуть ли не до копейки, так что та стала запивать пуще прежнего.
Потому случился дебош в бане, о котором в Мочаловке до сих пор ходят легенды. Волод вдруг принялся заворачивать краны, опрокидывать шайки с водой, вырывать из рук мочалки, куски мыла и бросать их во все стороны. Все подтверждали, что при этом он кричал: «Поганки! Поганки!», но одни уверяли, что он кричал: «Поганки, вон отсюда!», а другие настаивали, что кричал он: «Попались! Попались!» Вернее всего, что кричал он и то и другое. При этом все видели, как вокруг прыгают маленькие существа, ни дать ни взять беленькие лягушки, но какие лягушки в банном кипятке, да ещё белые? Впрочем, некоторые разглядели, что прыгали не лягушки, а малюсенькие бабёнки, у которых были и крохотные груди, и вообще всё, что полагается женщине. В соприкосновении с голым телом мывшихся, женщинки начинали вырастать, а одна из них, липнувшая к самому Володу, выросла совсем большая. Кто отбивался от этих женщинок, кто, наоборот, ловил и х, а кое-где из-за них даже завязались драки, хотя драться было не из-за чего: женщинок хватало на всех. Пришлось вызвать милицию, и дерущихся, не дав им как следует одеться, увезли но морозу в медвытрезвитель, где они долго не могли успокоиться, хотя опытный глаз не мог не определить, что это не алкогольное отравление, а что-то другое, и началось это другое с Волода. Его поместили на обследование в Хлыстинский психдиспансер, где с Володом не знали, что делать. Обыкновенный душ доводил его до настоящих конвульсий, в которых нетрудно было распознать оргазм. В конце концов, Володом занялась Анжелика Витальевна Боден, главный консультант Хлыстинского психдиспансера, восходящая звезда психиатрии. То была чернявая, сухощавая курящая дама не первой молодости, но незамужняя. Известно было, что она работает над диссертацией о применении водных процедур при психических расстройствах. Анжелика Витальевна нашла подход к Володу, отказавшись признать у него белую горячку. Она по многу раз читала Володу «Мойдодыр», так что даже Волод запомнил наизусть:
Повторяя про себя эти строки, Волод спокойно стоял под душем и перестал ловить поганок, так что его выписали из диспансера. Анжелика Витальевна продолжала наблюдать его и, может быть, совсем вылечила бы, но однажды к соседям, живущим ниже этажом, полилась вода из квартиры, где Анжелика Витальевна жила совсем одна. Так как никто не отзывался на звонки и на стук, дверь взломали. Анжелика Витальевна лежала в ванне, мёртвая, а вода продолжала течь. По-видимому, Анжелика Витальевна потеряла в воде сознание и захлебнулась, как утопленница.
Летом Володу профсоюз дал путёвку, чтобы он долечивался. Волода послали на Светлое озеро, где была турбаза, приравненная к санаторию. До Светлого озера было далековато. От Мочаловки ходил туда специальный автобус, принадлежащий турбазе. Автобус доставил на озеро Волода, и там его встретила Аква Дунина, как будто только его и ждала.
Она состояла при турбазе не первый год, но нельзя сказать, чтобы давно. Слишком юной выглядела для этого стройная белокурая красавица Аква Дунина. Она не была оформлена на турбазе. «На общественных началах работает», — говорил директор. Аква была чем-то вроде инструктора по плаванию, с особым удовольствием учила плавать детей. Греблей она тоже занималась, любила катать детей, а иногда и взрослых, по Светлому озеру на лодке.
Никто не знал, где Аква живёт. Говорили, что на турбазу она не приходит, а приплывает. Видели, как на рассвете она выходит из озера и уходит в него, когда стемнеет. Впрочем, быть может, она просто купалась или упражнялась в плаванье. На турбазе Аква получала питание; никто не спрашивал почему. Только старушка, работавшая на кухне, украдкой крестилась, когда Аква проходила мимо. «Они всегда здесь водились», — шептала старушка, но ни на какие расспросы не отвечала. О красоте Аквы Дуниной ходили слухи. Многие специально приезжали на турбазу, чтобы взглянуть на Дунину. Не исключено, что само название «Дунины озёра» всплыло или образовалось в связи с ней, Аква была со всеми ровна и ласкова, но от ухаживаний решительно уклонялась.
Тем более все были поражены, когда неприступная красавица Аква Дунина просто взяла под руку невзрачного Володя и увела его на целый день в лес, так что Володь не только пропустил обед, но и опоздал к ужину. С тех пор Володь откровенно пренебрегал режимом турбазы, а никто из администрации турбазы и не думал поставить это ему на вид. Аква Дунина и Володь не попадались на глаза отдыхающим в лесу, но кое-кто подсмотрел, как они вместе купаются в озере. Видели даже, как Аква и Володь выходят из непролазных болотных зарослей, окружавших озеро Глубокое (Баклагу), где купаться строго-настрого запрещалось, даже если кто-нибудь отважился бы выплыть в озеро через узкую заводь, подступающую к «суше». За малейшую попытку заплыть в Баклагу с турбазы удаляли без всяких разговоров. А вот Володь и Аква Дунина безнаказанно купались в Баклаге и даже плавали по озеру на лодке. Оказывается, лодка была спрятана в прибрежных болотных зарослях, на самом топком месте, и Володь знал это место, Он даже выводил иногда, лодку в заводь и катал кое-кого из отдыхающих ночью по озеру, Катавшиеся по озеру рассказывали, что оно огромное, что зеркало его искрится в темноте, а вокруг лодки вьются длинные светящиеся фигуры, но то мог быть и просто туман, поднимающийся от искрящейся воды. Володь вряд ли знал, что стал лицом культовым. Старушка с кухни назвала его «озорник», что было сразу переиначено в «озёрник». Какой-то эрудит даже называл его «Ланселот Озёрный». Избранное меньшинство предпочитало этой иностранщине древнерусское «Волот». Между прочим, Володь брал деньги за ночные экскурсии, и деньги немалые, так что вернулся к матери в родной барак не с пустым карманом. Обострилась и его способность находить воду. Казалось, Володь не просто чует воду глубоко под землёй, но прямо-таки притягивает её. Тогда Володя монополизировал Яков Васильевич Вялкин, старый колодезник из деревни Торбино. «Где этот парень, там золотое дно», — говорил Яков Васильевич. Как раз тогда началось ажиотажное строительство коттеджей, вилл, загородных дворцов, всего того, что в одной газете было названо «ампир на свалке», так что вода требовалась везде. Чтобы окончательно прибрать к рукам Володя, Яков Васильевич женил его на своей дочери Клавдии. Она была старше Волода, курила и пила, напоминая Володу его мать Валентину Перекатову. Этим сходством она не оттолкнула, а, наоборот, привязала мужа к себе. Волод успешно отыскивал воду, подтверждая свою репутацию почвенного духовидца, а Яков Васильевич клал в карман хорошие деньги. Но вдруг что-то изменилось. Волод перестал находить воду. Сначала в этом винили Волода, дескать, он утратил чутьё, но оказалось, что уходит сама вода. Даже в казённом водопроводе начались перебои с водоснабжением. Один за другим отказывали и колодцы, вырытые под руководством Якова Васильевича с его гарантией. Яков Васильевич не пережил такого позора. Он скоропостижно умер. Клавдия, успевшая к этому времени родить Володу сына и дочь, вынуждена была жить на одну зарплату с водоканала. И она велела мужу: «Катись к своим поганкам!» То ли она отправила его на озёра зарабатывать деньги, то ли поручила ему таким способом вернуть воду.
В хаосе перестроечных опустошений турбаза кое-как жила лишь легендой о Волоте Озёрнике. Администрация заманивала клиентуру слухом о том, что он вот-вот появится. Говорили даже, что его видели на озёрах и что он время от времени катает избранных по Баклаге на своей лодке. Аква Дунина поблёкла, потускнела после того, как пропала её маленькая дочь, тоже Аква. «В озеро ушла», — сказала будто бы о ней Аква Дунина. Волода она сторонилась, предупредив его только, чтобы он держался подальше от озера, но он пропустил мимо ушей это предостережение, так как ему сразу же предложили нечто противоположное и небезвыгодное.
Как только на Дуниных озёрах был замечен Володь, приехали Ник и Ника. Его звали Николай, её звали Вероника, и она выбрала себе уменьшительное имя, совпавшее с наименованием престижной
