Перед тем как сказать, она сделала небольшую паузу.
— Хочу повидаться с тобой.
— Какая удача, я тоже хочу с тобой встретиться.
— Ты сможешь подойти в Мдину?
— Буду там через двадцать минут.
Если люфтваффе позволит.
Дверь Максу открыла Эна, младшая из кузин Лилиан. По ее глазам он понял, что она плакала.
— Они в саду, — сказала она, взяла его за руку и повела туда в полном молчании.
Все сидели за столом в тени апельсинового дерева: Лилиан, ее тетя Тереза и Ральф. Присутствие Ральфа удивило, Макс ощутил мгновенный укол ревности.
— Я встретила на улице командира эскадрильи Тиндла и рассказала ему о Кэтрин, — сообщила Тереза. Как и Лилиан, она была одета в черное.
— Я ухожу. — Ральф погасил окурок сигареты и встал. — Еще раз мои искренние соболезнования. — Он попрощался с обеими женщинами чем-то средним между кивком и поклоном.
— Лилиан, проводи… — всполошилась Тереза.
— Нет, сидите, — успокоил женщин Ральф. — Уверен, что Макс меня проводит.
Высокие застекленные двери в задней части дворца были заклеены крест-накрест лентами, и, когда они входили в здание, Ральф заметил:
— Для них это тяжелый удар. Кэтрин была замечательной девушкой.
— Ты знал ее?
— Немного. Она время от времени посещала «Пуэн-де-Вю».
Отель «Пуэн-де-Вю» располагался на южной стороне Саккаджи, тенистой площади, которая отделяла Мдину от Рабата. Как и дворец Шара, отель реквизировали Королевские ВВС в качестве помещения для расквартирования пилотов, дислоцированных в Та-Куали. Бармен отеля славился приготовлением коктейля «Джон Коллинз», а сам бар — местными девицами, которые тянулись к нему по ночам, как мотыльки к пламени свечи. По ряду причин пилоты называли случайные флирты с ними «подделками под пуделей». Да, но со всем этим было покончено в прошлом месяце, когда «Пуэн-де-Вю» подвергся после полудня бомбежке с воздуха и погибли шесть человек.
— Это проклятое место. Как подумаю о времени, когда мы в нем жили, и о тех, кто погиб…
Для Ральфа не было характерно впадать в сентиментальность, по сути своей он был человеком беззаботным, — и Макс не знал, как реагировать на его слова.
— Спасибо за прошлую ночь, — нашелся наконец он.
— Чтобы повторить ее, придется, вероятно, подождать некоторое время. Этим утром меня вызывали к начштаба — вылет назначен на девятое.
— Четыре дня…
— Поверь, я считаю дни. Он снова признал меня годным для полетов на «спитфайре».
— Поздравляю.
— Кажется, будет сильная заварушка. Этот мерзавец Кессельринг собирается бросить против нас все, чем располагает.
— Но в этот раз вы подготовлены. Я видел новые ангары, когда проезжал мимо Та-Куали.
— Важно то, что там, — сказал Ральф, указывая в небо. — Если новые «спитфайры» действительно имеют четыре пушки и более скоростной подъем, у нас будет шанс. Кто знает, может, мы расквасим им носы. Либо мы их превзойдем, либо нам крышка.
— Ты так думаешь?..
— Знаю. Это то самое — последний бросок в игре в кости.
Макс задержался в дверях:
— Когда мы состаримся и будем сидеть в каком-нибудь пабе, я напомню тебе об этом разговоре.
Губы Ральфа тронула улыбка.
— Расскажи мне об этом пабе.
— Он находится в конце длинной дороги, и там есть река, в которой водится форель, а к самой воде подходит сад. Лето, светит солнце, и плакучие ивы растут у плотины, где играют наши внуки. Они раздеты, прыгают с плотины прямо в реку, брызгая на людей, гребущих мимо в плоскодонках.
Ральф вдруг громко рассмеялся:
— К черту твоих недоброжелателей. Теперь я знаю, почему ты занялся этим делом.
— Каких недоброжелателей?
— Продолжай, ты по крайней мере на десять лет моложе своей должности.
— Забыл упомянуть… ты сидишь в пабе в кресле-качалке. Ты потерял обе ноги, когда тебя сбили над Мальтой в мае 1942 года.
Ральф все еще смеялся, когда открывал входную дверь. После прохлады дворца и тенистого сада жара Бастионной площади обрушилась на них как удар молота.
— Лилиан прекрасная девушка, Макс, независимо от того, идет война или нет…
— Она просто моя подруга.
— В таком случае ты полный болван.
— Только ты так думаешь.
— Хьюго тоже так считает.
— Хьюго?
— И Фредди.
Макс знал, что Фредди был поклонником Лилиан. Они втроем провели вместе несколько дней назад буйный вечер в баре «Капитан Каруана» в Ла-Валлетте. Он с трудом припомнил, что и Хьюго пялил на нее глаза.
— Теперь иди туда и не спускай с нее глаз. Она нуждается в этом.
Лилиан не особенно нуждалась в нем. Она молча сидела с угрюмым лицом, пока он проявлял активность. Когда же Тереза вышла, оставив их вдвоем, предложила съездить в сады Боскетто. Фактически это был скорее приказ, чем предложение, и, когда Лилиан его произносила, ее взгляд был диким и безумным.
— На мотоцикле?
Она всегда избегала того, чтобы ее видели с ним на мотоцикле.
— Ладно, я не в силах ходить пешком в такую жару.
Поездка была недолгой — несколько миль вдоль горного хребта к побережью. Он ехал медленно, смакуя приятные переживания.
Лилиан из-за юбки ехала на багажнике. Когда же Рабат остался позади, она переместилась на седло, обхватив его талию чуть крепче.
Она была прекрасным седоком на заднем сиденье, не сопротивлялась изгибам дороги, наклонялась вместе с ним.
— Ты уже ездила так прежде, — констатировал он через плечо.
— Я никогда не делала того, что мне следовало делать.
— И что же это? — спросил он, повернувшись, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Думаю, это козел, — ответила она спокойно.
Они промчались всего в нескольких дюймах мимо исхудалого существа.
Было бы жаль погубить это существо, которое уцелело. Большинство из них закончили свое существование в котле уже давно.
Сады Боскетто представляли собой единственную территорию Мальты, поросшую настоящим лесом, — редкий участок, каким много лет назад выглядел весь остров — перед тем как кораблестроители лишили его деревьев. Макс бродил по извилистым тропам парка много раз, часто вместе с Ральфом, который любил ходить туда порисовать. Это был спокойный мир в солнечных пятнах, где темные сосны возвышались над лимонными, апельсиновыми и оливковыми рощами. Там царила античная атмосфера,
