– Ты не завидуй моему 'счастью', Чох, – вернул удар старый волчара, – мне, после ранения, иногда поссать больно. Какие уж там женские ласки.
– Как же ты терпишь? – удивился первый амбал.
– Жизнь, Аф, – это вообще боль.
– Что ж нам теперь, свои х… узлом завязать? – воскликнул самый молодой из стаи.
– А, тебе, Шустрик, я твою шустрилку отчекрыжу, чтоб не учил старших, – огрызнулся Чойб, – В шармахаме есть поговорка: 'Самая сладкая девочка, это молоденький мальчик'. Она как раз про тебя.
После таких слов шпанёнка как ветром сдуло.
– Так этот Чойбилрит, он тебя никогда… не трогал? – не выдержав, спросила я Тошу.
– Нет, ни разу, – мотнула головой та.
– А других?
– Откуда ж мне знать, Ола? Разве я спрашивала. Стоит об этом только подумать… как снова…
Тошхарарман вновь разрыдалась.
Сколько ещё продолжалось путешествие, не совсем поняла. Да и так ли это важно? Факт, что отряд наконец добрался до Западной реки и переправился на правый берег. К этому времени кочевники окончательно разругались, поскольку Чойбилрит категорически запретил насиловать Тошу. Дело чуть не дошло до драки.
Три банды, что составляли отряд, разругались между собой вдрызг. Наверное, только близость конечной цели похода спасла их от смертоубийства. Женщине совсем стало плохо, поэтому последние дни она помнила лишь урывками. Кровотечение прекратилось, но Тоша была слишком слаба. Как будто боги наконец смилостивились и решили прекратить её земной путь, чтобы прервать бесконечную череду мучений.
О последних днях пути до Золотого леса женщина знала лишь со слов своих собра… то есть, сестёр по несчастью.
Соваться без спроса к местным жителям, которые лишь пару лет назад пережили нашествие орды, кочевникам было не с руки. Кто бы там стал разбираться, те ли это табиры, что причинили столько горя, или другие? Однако тапасурам и тут сопутствовала удача – они встретили купеческий караван. Хотя эта встреча едва не обернулась кровавым побоищем.
Ну что могут подумать купцы, когда им наперерез, откуда ни возьмись, выскакивает три десятка кочевников. Ещё мгновение и засвистели бы болты и стрелы, полилась кровь, и кранты бы обоим коммерческим предприятиям. Но, слава Создателю, обошлось.
– Вот эта, что ль? – пристально рассмотрев Тошу, обронил какой-то остролицый бородатый хмырь.
Чойб кивнул.
– Что-то вид у неё нетоварный, – с сомнением покачал головой незнакомец.
– Так я тебя её покупать не заставляю, – огрызнулся тапасур, – Ты в Жёлтом лесу скажи, кому надо. Всего и делов.
– А мой какой интерес?
– А что тебе надо? Нападать мы на вас не напали, наоборот, проводим до Леса, как невесту до брачного ложа, чтоб ни один волосок с головы не упал.
– У нас охрана достаточная, чужаки не нужны.
– А вдруг на вас кинется три десятка тапасуров?
– Ты мне угрожаешь?
– Да нет, предупреждаю. Мало ли, что может случиться… А так, ты поможешь мне, я помогу тебе. У вас свой товар, у нас свой. Чем быстрей мы уберёмся отсюда, тем тебе же лучше. А дальше разлетимся, как птицы в небе.
– Добро, – кивнул бородач, – Вы хоть помыли бы их, что ль, – мотнул он головой в сторону пленниц.
Следующее, что помнила Тошхарарман – ручей. С холодной прозрачной водой. Она обжигала кожу и горло, Тоша пила и не могла напиться. Весь переход её мучила жажда, а тапасуры пленниц, мягко говоря, не баловали.
– Идут, – послышался голос одного из кочевников.
Женщины поднялись.
Пришедших было четверо, пятым был давешний купец. Он же и переводил.
– Какие-то странные они имперцы, – пронеслось в голове Тоши, пока мужчины переговаривались.
– Пусть разденутся, – сказал самый старший из незнакомцев, с цепким колючим взглядом, – а то подсунете, как этот вот, – он кивнул на купца.
– Да ты что, Влэхрионар, побойся Создателя, я к тому хмырю никакого отношения не имел.
– А к этим?
– И этих знаю не больше нарама.
Пленницы разделись. Тошхарарман тоже стянула через голову грубый грязный балахон, который её заставили надеть вместо изорванного мужского костюма, в котором её схватили враги. Испытывала ли она чувство стыда? Нет, Тоше у же было всё равно: одним унижением больше, одним меньше…
Их заставили повернуться, пощупали ноги, руки, грудь, ущипнули за задницу. Наверное это очень горько, противно и унизительно, когда тебя рассматривают, как скот на ярмарке. Бр-р-р! Меня передёрнуло. Ни за что не желаю оказаться на её месте. Не выдержала и спросила. Язык мой – враг мой.
Нет, на этот раз моя собеседница не возмутилась и не разрыдалась. Только говорила как-то отстранённо, без эмоций, будто всё это было не с ней самой, а она лишь наблюдала со стороны.
Женщинам разрешили одеться, и торг продолжился. Тот, Влэх с острым взглядом к пленницам так и не приблизился, и ни в осмотре товара, ни в споре о цене участия не принял. Казалось, что до всего происходящего в двух шагах, ему не было никакого дела.
Чойб стоял за спиной Тошхарарман чернее тучи. На тощую, едва держащуюся на ногах девчонку, никто из местных внимания не обратил. Сафа с Юшей на вид были куда привлекательнее.
– Эту девку брать кто-нибудь будет? – глухо прокаркал старый тапасур.
– Что? – нахмурился стоявший напротив Влэхрионар, что скрестив на груди руки молча наблюдал за действом, которое, похоже, не доставляло ему особого удовольствия. Мужчина с надеждой бросил взгляд на купца, но тот был занят по уши, активно принимая участие в состязании, где обе стороны отчаянно торговались, ловя свою удачу.
– Он спрашивает, покупать… это слово едва не застряло у Тоши в горле, потому что только сейчас она осознала весь ужас происходящего… меня кто-нибудь будет? – может голос её и дрогнул, но прозвенел достаточно ясно.
Наверное, заговори сейчас валявшийся рядом здоровенный валун, это не произвело бы такого эффекта. Спорщики разом смолкли, развернувшись к девушке. А та почувствовала себя такой одинокой и потерянной, стоя одна-одинёшенька босыми ногами на холодных камнях с грязными всклоченными волосами, в этой проклятой дерюге. Как же ей было горько. Слёзы сами полились по щекам.
– Как тебя зовут? – нарушил мёртвую тишину Влэх.
– Тошхарарман, Тоша, – глотая слёзы проронила женщина.
– Откуда ты знаешь роверский?
– Мой отец служил в империи.
– Воевал с драдмарцами? – помрачнел собеседник.
– Драдмар? Разве империя с ним воевала?
– Милочка, когда ж ты покинула Ровер?
– Шесть зим назад.
– И ты ничего не знаешь о войне?
– Какая война? Был мятеж…
Влэхрионар продолжал спрашивать, Тоша добросовестно отвечала. Чойб, хмуря брови, стоял чуть в стороне, не вмешиваясь.
Наконец поток вопросов иссяк и драдмарец надолго задумался.
