Взгляд остановился на знакомом лице. Это же Влэх! Нельзя бросать его снаружи – или затопчут, или добьют! Схватила 'руками' бесчувственное тело и потащила. Попробовала помочь своими материальными ручонками и чуть не взвыла от боли, до крови закусив губу. На глазах выступили слёзы. Я промокнула их шарфом. Кожаная крага с металлическими нашлёпками совсем не тот предмет, которой можно смахивать слезинки.
– Нирта!
Я обернулась. Здоровенный табир занёс надо мной широкий кривой меч. Неожиданно ноги кочевника подломились, и он упал на колени. Как оказалось – не случайно. Это его 'оприходовал' кузнец. Второй удар молотом по голове, и изо рта, носа и ушей злодея плеснула кровь вперемежку с мозгами. Отвоевался!
– Осторожнее, нирта, – предупредил Лел.
Лел? Ну, правильно – Леллиронал – так звали кузнеца. Тут за его спиной послышались громкие хеканье и хрип. Мужик отскочил в сторону. Вовремя! На то место, где он только что стоял, рухнул кочевник вместе со своим скакуном. А отец Фергюс, как ни в чём ни бывало, взмахнув своим освящённым вринном, чьё лезвие прямо на глазах впитывало кровь, как промокашка, развернулся к новой жертве, посмевшей вломиться в наш вагенбург.
– Ты тоже не подставляйся, Лел, – не удержавшись, поддела я своего спасителя.
Меж тем накал боя и не думал спадать. Табиры ломились со всех сторон, а наших становилось всё меньше и меньше. Вон, на повозки, заняв место Влэха и остальных, сбитых шаманами, вскочил Эрм с двумя своими гвардейцами. Спустя несколько минут десятник остался один, а потом и вовсе исчез из видимости.
Мне особо некогда было приглядываться, что и как, потому что на центральном участке фронта, где стояла я, защитников почти не осталось. Телеги уже никто не оборонял. На них то и дело заскакивали всё новые и новые кочевники. Другие на своих тачпанах норовили проскочить между повозками, перепрыгивая через дышла. Справа слаженно оборонялись седобородый мечник-драдмарец, вооружённый круглым щитом и друид-язычник, ловко орудовавший из-за спины напарника пикой на длинном древке. Слева от меня бился Пройдоха Сил – Сильтэрр.
Не знаю, что он не поделил с королём и почему примкнул к мятежникам, но к степнякам точно любви не испытывал. На то, как он работал своим обоюдоострым оружием, можно было залюбоваться. Вот с диким воем несётся табир… каманча, блин!… воздев вверх готовую для удара саблю, и тут, раз, и натыкается на остриё вринна. Свист хищного изогнутого лезвия над головой Сила, который вовремя припал на правое колено, уперев вринн пяткой древка в землю. Насаженный, как жучок-паучок на булавку, злодей на миг зависает в воздухе. Остаётся только выдернуть оружие.
А сзади уже подскакивает другой кочевник, тоже хочет рубануть своей железкой. Удар наискось снизу-вверх. Голова животного с выплеснувшейся кровью летит степняку в лицо. Он ничего не успевает понять, как ноги тачпана на полном скаку подламываются, а сам незадачливый ездок пикирует головой вперёд,… Фи-и-у-у! Бу-у-бу-у-х!… со всего маху врезаясь в стоящую впереди повозку.
Или вот, ещё один табир перескакивает через высокий борт. Он ещё не успел ничего предпринять, а Сил уже подсёк его ноги… С нашей-то стороны никаких ограждений не было. Это были те здоровенные казённые телеги, которые ойлонцы чуть не пустили на дрова. Теперь их наскоро сбитые неровные борта, намертво закреплённые укосинами (по три на каждый), служили серьёзным препятствием для штурмующих, заодно прикрывая нас от стрел.
Кстати, так и не поняла, почему кочевники не попытались расстрелять нас из луков. Не помню, как парфяне обошлись с римскими легионами, но скифы таким способом во много раз превосходящих врагов разделывали точно. Одними обстрелами, почти не вступая в рукопашные схватки.
– С нами сила Светозарного! – гаркнули над ухом.
От неожиданности, едва не подпрыгнула. Это отец Фергюс с именем Создателя на устах поверг очередного врага, памятуя о том, что освящённым вринном и словом божьим можно добиться куда большего, чем одним лишь словом.
Священник опять двинулся вдоль возов, сокрушая и истребляя прорвавшихся кочевников пеших и конных, которых валил одним ударом, совсем не жалея своей богатырской силушки. Вот Пройдоха, тот действовал куда экономнее – подсекал противника и, когда тот падал, тюкал сверху или по голове, или по спине, как получится. Может враг после этого ещё был жив, но уж точно не боец. Нескольких таких я добила, заколов кинжалами. Уж слишком неуютно, когда под ногами кто-то шевелится. Вдруг пырнёт чем- нибудь?
Мне тоже скучать не приходилось. Кочевники лезли и лезли, и их нескончаемому потоку не было конца и края. Клинки Света и Тьмы не успевали выпивать чужие души, ошмётки которых клубились в воздухе.
Я уже не испытывала никаких эмоций. Злость, ярость, ненависть перегорели и осыпались пеплом. Правду говорят: 'Война – это тяжёлая работа'. Порою – монотонная и нудная. Как сейчас: ткнула-выдернула, ткнула-выдернула.
Но я даже в кошмарном сне предположить не мог, что всё это так изводит и выматывает, убивая в тебе всё человеческое.
Лишь на один миг мне показалось, что нам 'крышка', когда на телегу запрыгнуло сразу двое врагов, и столько же прорвалось верхом справа и слева. Спасибо отцу Фергюсу, который завершил свой променад в противоположную сторону и теперь возвращался обратно. Он так и дефилировал всё сражение то туда, то сюда, не давая врагам закрепить свой успех и безжалостно уничтожая самых бойких. Священник сшиб всадника с тачпана, а я добила остальных и пеших, и конных, не дав зарубить Сильтэрра.
Мгновение передышки. Оглянулась вокруг. И вовремя. Как раз Варе понадобилась помощь. Не успела она расправиться с очередным кочевником, как ещё один поддел её копьём с крюком. Такая загогулина, как у багра. Трудно сказать, за что хотел злодей зацепить женщину… Может – за ногу. Но крюк воткнулся… Как бы культурней сказать?
Так и скажи – в задницу.
В общем, не окажись в этом месте кольчуги с пластинами, этот гад Варе всю филейную часть бы разворотил. А так, я успела выбросить вперёд клинок Тьмы, срубив крюк. Женщина попыталась достать своего обидчика мечом, но не удержалась и упала на колени. На неё со всех сторон кинулись другие табиры.
Дальше за ходом схватки мне следить было некогда, потому что моя передышка кончилась. Сразила ещё двоих и оглянулась. Варильнгарх, прикрываясь щитом, кое-как отбивалась. Но ей бы точно несдобровать, если бы на помощь нашей 'Снежной Королеве' не подоспел какой-то чернявый язычник с аккуратно подстриженной бородкой. Его имя совершенно стёрлось из памяти. Что хорошо запомнилось, так то, как этот мужик орудовал цепом. Не знаю, как у него получалось с обмолотом зерна, но кочевников он молотил на славу.
Ну и правильно, что наши отцы-командиры не стали мудрствовать. Человек лучше всего управляется с тем, к чему руки привычны. Охотник – с рогатиной, крестьянин – с цепом… лишь деревянные вилы заменили на пики. Попробуй тех, кто вчера от сохи, научи за несколько дней сражаться мечами и вриннами, если на это требуются годы, а бойцы потом совершенствуют своё мастерство всю жизнь. Впрочем, что я повторяю азбучные истины.
Гораздо интереснее было оружие у Чака: кривой меч, насаженный на древко. Молодой человек сам его отковал. Вернее, переделал и по-новому закалил ту железку, что нашёл среди трофейного оружия перебитых табиров. На мой вопрос: 'Как оно называется?', Чаакрамендран выдал что-то вроде 'Тырх-Быр- Сыр'. У кочевников же эта загогулина именовалась 'йолла'. Мне-то сперва послышалась 'юла'. А действительно, в руках Чака эта штуковина вертелась, как волчок, быстро отнимая чужие жизни.
Не мене экзотическим было копьё Хэры. Потому что его лезвие было длиной с локоть. Внушительный такой обоюдоострый клин, которым можно и колоть и рубить. По-моему, именно такие были у зулусов или зусулов в Африке. С этими 'каламбурными' каламбурами и не вспомнишь, как на самом деле то племя называлось.
Мы только расправились с очередными нападавшими, как сзади громыхнул взрыв, потом ещё один. Я обернулась. Наши, стоявшие лицом к крепости, восторженно заорали, с новыми силами навалившись на врага. Буквально через пару минут все нападавшие были перебиты, а появившиеся следом всадники
