бы вас, нирта Олиенн, в дальнейшем выбирать выражения!
– Прошу меня извинить, лаэрииллиэн Эрвендилтоллион, но мы связаны клятвой, а ваше мелкое жульничество бросает тень… И вообще, я не хочу, чтобы про мою лучшую подругу говорили, что когда другие бились против табиров, не щадя жизни, она пряталась где-то в тылу, потому что её дяде безразлична судьба племянницы. Ему нет никакого дела до того, как она будет смотреть в глаза сородичам потерявшим близких.
– Никто не посмеет обвинить в трусости Эйвииллиэль! – возмутился Архемлират.
– Неважно, что скажут, главное – что подумают! Поэтому, лаэрииллиэн, дайте вашей племяннице достойное задание, и разойдёмся по своим делам!
– Я уже сказал – все роли распределены! Если вы найдёте сами… Но в рукопашную схватку не пущу, не надейтесь!
– Вы сами сказали, что на том утёсе, – я указала на нависавшие над замком развалины дозорной башни, – вы можете поставить только одного сигнальщика.
– Эйва не знает команд, – упёрся владыка.
– Сигнальщику нужен напарник, который в случае чего предупредит об опасности. Да мало ли, ваш корректировщик будет убит или ранен, а вы об этом в разгар битвы даже не узнаете… А впрочем, решайте сами, мне бежать пора! – и, не оглядываясь, я устремилась к наргу.
Ойлонцы рванулись из арки первыми. Вражеские дозоры их заметили и подняли тревогу. Только не надо думать, что все табиры, продрав глаза, за сорок пять секунд оделись, напялили доспехи и, вскочив на тачпанов, готовы были встретить нападавших во всеоружии.
Ничуть не бывало. Лагерь ещё только просыпался, слышались крики тревоги, где-то суетились успевшие одеться воины, а отряд Хальмаркара уже нёсся к центру стана, где находился шатёр ненавистного Деширмача, и где, скорее всего, находился Адшурпалай… если к тому времени ещё был жив. По пути ойлонцы рубили попадавшихся под руку врагов, опрокидывали юрты, сея панику и разрушение.
Наши союзники прорвались к своей цели, только тут их уже ждали. Не знаю, вступил ли в бой сам Деширмач-лаим, но его закованные в броню нукеры, как верные псы, встали если не строем… попробовал бы кто это проделать на тачпанах… то плотной кучей, опрокинуть которую с первого раза оказалось невозможно.
Гвардейцы лаима напоминали гранитный утёс, на который со всех сторон, как пенные буруны, налетали то отдельные всадники, то группки ойлонцев, разбиваясь о него, как волны, и откатываясь назад. Воины Хальма прибывали, шатёр Деширмача рухнул, но его верные телохранители ещё держались. Их число убывало, падали убитые и раненые, но и ойлонцы несли жестокие потери. Время было не на их стороне, потому что со всех сторон, как ручейки талой воды, что стремительно собираясь в бурный поток сметает всё на своём пути, уже спешили оправившиеся от замешательства враги.
Наблюдавшим за ходом боя эллиенам с вершины скалы всё это было хорошо видно. Ещё немного и ловушка захлопнется. Вот только крикнуть или подать сигнал об угрожающей опасности в горячке и грохоте боя было невозможно. К счастью, среди ойлонцев нашлась светлая голова, которая скомандовала отступление. Не думаю, что это был молодой и горячий Хальмаркар, скорее – Барджикей, но я не допытывалась, да старый воин и не сказал бы. У табиров всё просто: есть амалат, хан или какой другой предводитель, вся слава от победы достаётся ему, но и весь позор от поражения тоже. Все остальные вроде как не при чём: их дело исправно махать саблями, выполнять приказы своего господина и вовремя получать причитающуюся долю добычи.
Как бы то ни было, команда прозвучала, ойлонцы поспешно развернулись и ринулись обратно.
Я, разумеется, за ходом этого сражения не наблюдала, потому что в это время, не находя себе места, вертелась в седле, кусая губы от нетерпения. Это мой нарг, что-то жуя, взирал на всё происходящее с олимпийским спокойствием. Ему то что, а тут каждая минута на счету! Не успеют наши построиться, и их сметут! В то, что ойлонцы смогут надолго связать противника боем, как-то не особо верилось.
Если пятьдесят шесть драдмарцев промаршировали скорым шагом за несколько минут, наши тридцать два бойца шли почти столько же, то неполные пять десятков крестьян тащились через арку, казалось, целую вечность. Проклятье, я почему-то думала, что народу в Золотом лесу раза в два больше. Не тут-то было! Вроде бы крепкие мужики, те же драдмарцы, но у одного нога оказалась повреждена, у другого рука, у третьего в лёгких отдышка. Всё – последствия жестоких боёв, в которых им пришлось участвовать, да и годы брали своё. Многие, хоть и могли держать в руках оружие и оборонять укрепления, для сражения в поле были непригодны. Ещё одно испытание, как восемь или десять лет назад им было не выдержать!
Вся надежда теперь на эту вереницу возов, что тянулись друг за другом из замка. Как же они медленно тащатся. И поторопить не получится – наргов особо не разгонишь. Только бы успеть составить повозки. Какое там в круг, хотя бы в линию.
Подгоняя своего скакуна, выехала за стены. Проклятье! Случилось то, чего я так опасалась! Обогнув сгрудившиеся возы со стороны реки, в нашу сторону неслось пятеро табиров. Сначала подумала, что это – ойлонцы, но выпущенные стрелы: две в меня, одно в мальчишку-возницу и два в ехавшего впереди старика, со всей очевидностью показали, что перед нами враги.
Паренёк вскрикнул. Длинный свисс с серо-чёрным оперением пронзил ему левое плечо. Свои 'гостинцы' я отбила. Старик, получив свою порцию, куда-то исчез. Как потом оказалось – свалился с повозки прямо под колёса. Я при всём желании не смогла бы ему помочь.
Но справа впереди был мальчишка. Поравнялась с телегой. Парня подмышки и в седло. Сама на ходу запрыгнула на запряжённого нарга. Кабы не магические 'руки', ни в жизнь такой эквилибристики не проделать. Малец, похоже, от боли так толком ничего и не понял.
– Разворачивай нарга! – крикнула ему.
– Куда?! – захлопал тот глазами.
– В замок!
– Что передать?!
– Что мы сражаемся, – скрипнула я зубами, пытаясь развернуть тупую скотину в сторону летевших на нас кочевников.
А может, это я тупая – кто же спешит навстречу собственной смерти. Возможно, так думали и табиры, воздев свои мечи и сабли для удара. Но их замыслу не суждено было сбыться. Тёмный и светлый клинки скользнули на землёй, срезая тачпанам передние ноги. Животные, а вслед за ними и всадники, рухнули на полном скаку, покатившись кувырком. Никому из степняков даже в голову не пришло заранее освободиться от стремян. Ближний справа табир в придачу получил кинжалом в спину.
Добивать злодеев не было времени, разогнавшийся нарг бежал как раз навстречу нескольким десяткам кочевников, атаковавшим наш вагенбург со стороны реки.
Не-е, как бы не был я крут, а схватываться в одиночку с такой оравой совсем не хотелось. Я ведь ещё после той драки с бандой Тархурабана-джеха толком не оклемался. Телу Олы то ни фига страшного, а меня всего искромсали. Я бы и эту битву с удовольствием просидел где-нибудь в безопасности, если бы не шаманы степняков. Кто знает, сколько наших они смогут положить, если меня не будет рядом?
Мой скакун бежал вперёд, а я разрывалась, пытаясь одновременно удержаться на спине животного, вцепившись, как клещ в его жидкую гриву, не сунуть правую ногу под дышло и ещё контролировать оба кинжала. Зубы норовили пуститься в пляс, выбивая заковыристый чечёточный ритм. 'Бум-буду-дых-дым- дым!' – грохотала сзади телега. Наверное, со стороны всё это смотрелось очень комично, но поверьте, мне тогда было не до смеха.
Табиры уже вломились в проём между телегами, тесня наш жидкий заслон. Влэхрионар попытался было расставить людей равномерно, но… хрена лысого!… гвардейцы всё равно жались поближе к гвардейцам, драдмарцы к драдмарцам, а лесовики ясное дело – к своим.
Сейчас на пути кочевников как раз оказались последние. Один из мужиков, ловко нанизал на своё широкое охотничье копьё… по-моему на Руси оно звалось рогатиной… тушу тачпана. Только ведь это не хирн – на диких зверях всадников не бывает, а этот, прежде, чем соскочить с падающего животного, успел рубануть охотника саблей.
Мой нарг с повозкой ворвался в самую гущу табиров, закрыв брешь и смяв двух сайгаков-переростков вместе с их наездниками. Но это вторжение принесло не только пользу, но и вред, потому что трёх других носатых козлов мы с моим единорогом пнули вперёд, в том числе и того, что завалил охотник с рогатиной.
