'Пустота заполнится'.
На ладони Дракона соткался шар, уже не такого нежного фиолетового оттенка, как раньше. Искры болезненно подрагивали внутри, ужасая Илчу своей темнотой.
- Что это с ней? - пробормотал он.
'Она была твоей'.
Илча поперхнулся.
- Я… испортил ее?
'Нет. Лишь немного изменил по своему подобию. Она быстро оправится, быстрее тебя'.
- И все пойдет, как раньше?
'Все оставляет след, ничто не возвращается к исходному'.
- И что… дальше делать?
Илча обернулся к плите, венчавшей последнее пристанище стихотворца. Когда перевел взгляд обратно, то Дракона уже не было, только в голове настойчиво, эхом звучало:
'Думай о том, чего хочешь больше всего на свете. На самом деле'.
Он долго вдыхал здешний воздух, совсем не думалось, как будто ничего уже и не хотелось. Удивительно, но это место делало его сильнее, рассудительнее. Он бережно провел рукой по выбитой вязи:
Кто может вольный ветер привязать.
Ветер получил, чего желал. И даже смерть над ним не властна, ей ничего не досталось, все отдано без остатка. Его сердце здесь, в этом месте. И еще в ветре, шуршащем листвой, в голосах бродячих артистов на всех площадях и улицах, в свитках, пылящихся в маленьких сундучках и больших Хранилищах, в людской памяти, в легендах про Вольного Ветра… Да мало ли… Даже в Драконе осталась его часть.
А чего хотелось Илче? Силу свою показать, ум и доблесть? Кому? Уж не самой ли судьбе-злодейке? Пока вся жизнь не пролетела мимо.
Нет, определенно это место полным-полно было самого настоящего чародейства. Не хотелось больше ничего и никому показывать. Не хотелось вновь выискивать вожделенный случай, что вознесет его… одни только двары знают куда.
- Уж какой есть, такой есть, - пробормотал Илча, оборачиваясь.
На этот раз из-за деревьев показался Лассар. Видно, он долго ждал, не желая тревожить Илчу, но дела его в Фалесте не терпели отлагательства. Удивительно, но теперь его всевидящий взгляд не ранил, хотя глава иледов остался прежним.
- Я… - начал Илча и невольно запнулся.
Вот уж не думал, что когда-нибудь придется повторить это вновь. Судьба и вправду штука… очень странно загнутая.
- Я хочу служить тебе!
Эпилог
- Скоро? Уже скоро? - Соле в который раз поглядывала в окошко, но не узревала ничего примечательного, кроме тучи, медленно ползшей над неровной степью. - А мы не проехали?
- Откуда мне знать? - ответил отец, досадуя, что его оборвали на полуслове.
- Спроси у нашего возницы!
Господин Ашантри с неудовольствием прервал приятнейшую беседу.
- Соле!
Только сейчас она поняла, что напряженное ожидание заставило ее позабыть о воспитании, 'приличествующем девице из хорошего семейства', и покраснела. Однако их случайный попутчик, важный немолодой господин, волею судьбы оказавшийся в той же карете, следующей в Фалесту, и назвавшийся Идо Истари, неожиданно встал на сторону девушки, хотя до сего момента благосклонно внимал отцу Соле.
- О нет! Прошу вас, не браните это юное создание, столь любознательное в столь нежном возрасте!
Вздохнув и взглядом испросив у собеседника позволения, господин Ашантри постучал в переднее окошко, перемолвился несколькими словами с возницей и возвестил:
- Он говорит, что прекрасно знает это место, и не пропустит. И помнит все наши распоряжения! Коль скоро господин Истари не против… - Тут попутчик кивнул. - Непрестанно суетясь и прерывая нас по пустякам, ты заставляешь его жалеть о своем благосклонном согласии ненадолго задержаться.
- Ну что вы, - поспешил вмешаться господин Истари. - Я, признаться, и сам хотел полюбопытствовать. Примечательное место. И старинное. Одних легенд сколько ходит в народе. А уж слухов… - Он развел руками и повторил. - Любопытно взглянуть.
Отец Соле едва удержался от опрометчивых слов. Одно дело - урезонивать дочь, которая ничего, кроме книг, не видит и мечтает неизвестно о чем. И совсем другое - показаться неучтивым главному распорядителю Вальвирского Всешколия, наибольшего, наистарейшего, известнейшего во всем мире, посвященного не кому-нибудь, а самому легендарному Лассару Великому. Такое знакомство, если представить себя в выгодном свете, впоследствии могло бы очень пригодиться семейству Ашантри, особенно когда подрастут сыновья. Ничего, что они еще малы, думать об их судьбе необходимо уже сегодня. До сих пор отцу Соле казалось, что он производит на нового знакомого самое приятное впечатление, ученейшая беседа не смолкала, доставляя удовольствие обоим.
- Благодарю вас, господин… Истари, - девушка едва не свела ответную любезность к грубости, с трудом вспомнив имя господина распорядителя, опять покраснела из-за досадной заминки и уткнулась в спасительную книгу.
- А позволите еще немного полюбопытствовать? - Несомненно, он опять обращался к ней! - Что это за книга? Вы изучаете ее с таким интересом…
Соле молча передала ему томик.
- О, как же я не догадался! Вольный Ветер! 'Жемчужина'! Как раз приличествует случаю… - Он перелистал книгу. - И еще кое-что… 'О Герте и красавице Арзе', 'Последний луч Канна'… Вам нравится?
- Да, господин Истари, - скупо отозвалась Соле, подозревая, что важный и ученый господин примется сейчас, как и отец, за долгие нудные рассуждения.
- Мне тоже, - неожиданно признался распорядитель Всешколия. - Сейчас модно говорить, что Вольный Ветер устарел, он слишком прост и в то же время сложен для нас, не живших в те давние времена. Да… определенно время сказок прошло…
Девушке показалось, от его слов повеяло тоской. Точно господин Истари сожалеет о тех временах, несмотря на их явную темноту.
- И тем не менее, - продолжал собеседник, - он все равно повсюду…
- Да, времена были иными, - встрял господин Ашантри, желая вновь привлечь к себе внимание собеседника, пока Соле своими фантазиями опять все не испортила. - И люди тоже. Только этим я могу объяснить необычайно стойкое засилье сказок и легенд. Люди не могли обуздать разбой, повсеместную нищету и в своем крайнем невежестве страшились непознаваемого. Вот и верили во что угодно, почитали мифических Драконов своими хранителями. Сейчас же эпоха всеобщего просвещения, и все иначе. И, говоря 'Великий Дракон', мы отдаем последнюю дань старинным традициям, называя этим именем непознанное, надчеловеческое, неуловимое, коему еще есть место в нашем мире. И потому эти сказки хороши лишь для детей. - Он спохватился, что слишком увлекся и далеко зашел. - Нет, я признаю, что Вольный Ветер славен не только сказками… Некоторые его творения вполне достойны, чтобы… - запнулся он, вспоминая, какой бы привести пример.
- Я тоже иногда предпочитаю сказки, - Соле показалось, что господин распорядитель Всешколия улыбнулся именно ей. - Знаете, вокруг слишком много ученых мужей, и слишком мало… - он протянул девушке томик, - как бы это сказать… чудес, быть может. Как будто все уже размерено и мир лежит у нас на
