- Приветствую с добром господина Таира.
Один из столпов Городского Совета Вольного Города Вальвира не ответил ни слова. Удостоил беглым взглядом, словно не желал отрываться от важных дум ради гостя. Проковылял к широкому креслу, спинкой от окна, и сел. Перевел тяжелый взгляд на Илчу, указал на соседнее сиденье. Но обнадеживаться рано. Может, ему просто глядеть снизу вверх неудобно. Не успел Илча пристроиться, как старик уже к делу перешел.
- Наслышан о тебе изрядно.
Илча только рот открыл, чтобы ответить, как его оборвали.
- Не утруждайся словами, когда их не просят. Будешь говорить, когда я спрошу.
Отец Скании был ровен как всегда, точно сейчас не решалась судьба его единственной дочери. Да и взглядом он будущего зятя не пытал, как будто все решил заранее, до близкого знакомства. Теперь-то Илча понимал, откуда взялось такое прозвище. Хозяина дома за глаза называли Ледяным Таиром, но прежде Илча думал, что за этим скрыта постоянная внешняя холодность и спокойствие. Теперь же… старик сковывал собеседника по рукам и ногам одним взглядом, а манера медленно выговаривать каждое слово повергала в еще большее смятение. Илче и раньше доводилось видеть это со стороны, но сейчас, когда Таир обращался прямо к нему, он чувствовал себя мальчишкой, которого отчитали за все возможные прегрешения. Держаться, Илча!
- Ты ведь родом не из Бархассы?
Проклятый старик успел узнать про него немало. Знать бы только, что именно.
- Нет, - осторожно ответил Илча. - Я долго жил в Бархассе, это правда, и сюда перебрался оттуда…
- Я не спрашиваю, что ты делал в Бархассе, я и так это знаю. Я спрашиваю, откуда ты родом.
И опять Илча барахтался в ледяной проруби, силясь вынырнуть.
- Из Бреши.
Старик на миг задумался.
- Это на побережье? Ты из Утонувшего Бреши?
Илча склонил голову.
- Теперь его так называют. Раньше это был просто Бреши.
- И что же там случилось в действительности?
- Я не знаю. Меня там не было. Я знаю то же, что и все. Пришла огромная волна и…
- Это мне и самому известно. И кто же твой отец?
К таким расспросам Илча приготовился заблаговременно.
- Он был известным торговцем.
- И чем же он торговал?
- Рыбой, - пришлось сознаться.
- Еще бы, чем можно еще торговать в городишке на побережье, забытом Нимоа!
- Наш доход составлял никак не меньше четырех-пяти полных мер в сезон, - вдохновенно соврал Илча, теперь-то ничего уж не проверишь. - Мы процветали.
Таир едва заметно хмыкнул.
- Не хвались тем, что было, юноша. Теперь-то тебе хвастаться нечем.
Илча проглотил все остальное несказанное, заготовленное со вчерашнего вечера.
- А что другие родичи? Они тоже процветали?
Явная насмешка, но только на словах, в голосе - то же ледяное безразличие.
- У меня нет других.
Не рассказывать же ему, как довелось уцелеть. Что по чистой случайности отец отправил его к дяде, в дыру, еще более забытую Нимоа, чем Бреши. Что как только родной дом скрылся под водою, дядя свез его в Фалесту. Сказал, что хочет пристроить племянника, тут ведь своих пять ртов, а доход у него скромный, шестого не выдюжит, а сам свез и оставил посреди рыночной площади с двумя медяками в кармане. И если бы не местные темники из уличного братства, пареньку, не знавшему прежде ни ночлежных домов, ни голодных мук, пришлось бы худо.
- И где же ты был, когда твой город утонул?
Он что, насквозь видит?
- Меня отец учиться послал. Хотел, чтобы я со временем из Бреши выбрался, с нашими-то деньгами… В Тарезу послал, там есть такая школа для…
- Я слышал о ней, - вновь оборвал старик. - Это легко проверить.
- Пожалуйста, - позволил себе Илча пожать плечами. - Наставником там Альбон, господин Ри Альбон, полурыжий такой, полуседой. Он же половину той школы и держит. По знаменитости это третья…
- Я знаю. И что же твое учение?
- За сколько было заплачено, столько и выучено. Бреши утонул, отца не стало, деньги вышли, с тех пор я и живу… сам по себе.
- Да, ловкости тебе не занимать.
На что он намекает? Илча покрылся испариной. Неужели подозревает?
- И это говорит в твою пользу. Пока только это. - Первый раз его глаза почти утратили водянистость, старик нахмурился. - Что ты себе возомнил? Что Скания крутит мной, как вздумается? Что я приму всерьез ее посулы лишить себя жизни и не смогу тому воспрепятствовать? Она еще девчонка! А ты, должно быть, крайне жаден или истинно безрассуден, если решился надоедать ей после того, как получил от меня золото. Может, тебе показалось мало? - Таир глядел все тяжелее, и Илча подобрался, готовясь, если что, дать деру. - Скания - единственная дочь, и потому моя забота - оградить ее от бед. Ей суждено стать супругой достойного человека, а не бродяги, толкущегося помощником управителя в одной из моих лавок.
Все, Илчу попросту сочли недостойным, несмотря на самоуверенность Скании и надежды Танит. И в откуп от назойливого воздыхателя, на который, признаться Илча очень рассчитывал, ничего не предложили. Даже и браться не стоило. Ведь знал же, что затея глупая. Выпутаться бы как-нибудь подостойнее.
- Господин Таир представить не может, как я люблю его дочь… однако я готов подчиниться любому решению, потому что знаю… отец печется о ее благе, - скомкал он заготовленную фразу под водянистым взором торговца. - И если я могу по-другому доказать свою преданность семье господина Таира… любым способом… даже если мне никогда в жизни больше не удастся увидеть Сканию… - совсем запутался Илча в пышных фразах. - То я готов… по первому слову!
Старик пожевал губами.
- Любым способом, говоришь… Хорошо… зачтено в твою пользу. Вот что… Ты молод, Скания - слишком юна. Ничего не случится, если твою ловкость и ее чрезмерную, по моему мнению, привязанность испытает время.
Илча насторожился. Что за крутой поворот?
- Свататься к моей дочери может только человек достойный, но мир велик и возможностей подняться в нем не счесть. Даже для помощника управителя. Многие из нас начинали с малого. Моей дочери не нужен неудачник, привыкший пускать отцовские деньги на ветер. А потом и мои впридачу. Таких в Вальвире предостаточно. Моим зятем станет тот, кто сумеет приумножить и богатство, и славу моего дома. Для этого нужна не только смелость и ловкость, но и разум, и тонкий расчет. В ловкости твоей у меня сомнений нет, в смелости тоже. Я прекрасно помню, что не лишился дочери единственно благодаря твоему вмешательству.
По речам походило на то, что Илчу хвалят, но голос оставался все тем же. В нем не было надежды.
- А вот разум тебе еще предстоит отточить, и преуспеешь ли ты в сем деле, мне неизвестно, - продолжал старик. - Вот мое решение: я даю тебе три года сроку. Докажи, что достоин Скании, и получишь ее. Слышишь меня? Сумей подняться из ничего - и получишь все мои сокровища.
На такое Илча не рассчитывал. Таир принимал его всерьез! Однако такие условия ни к чему не годились. Не выгорело дело. Поднимись из ничего! А на что ему здешнее золото? Как раз подняться… где- нибудь подальше отсюда. А на таких условиях пускай за девчонку кто-то другой сражается. За три года он, может, и сам чего надумает… с тем, что уже есть. Знала бы Скания, как невысоко папаша оценил ее жизнь в монетах!
- Я сердечно благодарен достопочтенному господину Таиру… - начал было он, собираясь почтительно
