– Хотя мы показали дежурному администратору только мой паспорт, он, видимо, записал в журнал регистрации постояльцев и мою фамилию, и твою, – объяснила, зевая, Эльза. – Кроме того, не настолько много в Албанию приезжает иностранцев, чтобы полиции было трудно тебя найти… Мы поедем в Тирану опять на автобусе?
В тоне ее голоса чувствовалось прямо-таки разочарование оттого, что наши приключения на этом и заканчиваются.
– Нет, придумаем что-нибудь получше. Насколько я знаю, в семь часов из Саранды отплывает судно, идущее на остров Керкира. Мы могли бы переночевать на этом острове, а наутро отправиться по морю в Афины. Оттуда будет нетрудно улететь на самолете в Барселону.
Не дожидаясь,
Заставляя гель вспениться под струей горячей воды, я вспомнил о своем опустевшем доме, и меня тут же охватила тоска. Меня отнюдь не приводила в особый восторг перспектива начать ничем не примечательную жизнь оставшегося в одиночестве мужчины, зарабатывающего на жизнь уроками английского языка. В моей душе все еще клокотала обида на Айну за то, что она от меня ушла, и, наверное, я был поэтому почти даже готов и дальше пребывать в обществе Эльзы – лишь бы только не чувствовать себя брошенным всеми неудачником.
Садясь в ванну, полную пены, я мысленно сказал сам себе, что у меня в любом случае нет никакого выбора. Албания едва не стала для нас с Эльзой смертоносной ловушкой. Возможно, она стала таковой для пресловутого миллионера, и ему теперь уже не удастся дожить до катастрофы, которая, если верить предсказанию, должна произойти в 2013 году.
Едва я об этом подумал, как, приподняв голову, увидел на потолке надпись, от которой у меня едва не перестало биться сердце. Пока мы с Эльзой ездили в Бутринт, кто-то проник в наш номер и написал на потолке в ванной толстым красным фломастером следующие слова:
Я целую минуту сидел, как окаменевший, будучи не в силах отвести взгляд от этого вопроса, который я теперь задавал себе уже и сам. Этот чертов миллионер был, по-видимому, все еще жив, и он снова – возможно, при помощи кого-нибудь из обслуживающего персонала отеля – попытался подцепить нас на крючок.
– Иди посмотри вот на это, – позвал я громким голосом Эльзу.
Когда уже раздались ее приближающиеся шаги, я вдруг заметил, что пена на поверхности воды довольно быстро тает, а потому я добавил в ванну геля и поболтал в воде рукой, чтобы он вспенился и получше скрыл мое голое тело.
Эльза оперлась о край ванны и с лукавым видом спросила:
– Хочешь, чтобы я потерла тебе спину? Или чтобы я залезла к тебе в ванну?
– И то, и другое, однако позвал я тебя сюда отнюдь не за этим. Посмотри на потолок.
Взглянув вверх, Эльза удивленно вскрикнула, а затем сказала:
– Ну, уже только за то, что этот вопрос кому-то удалось написать вот здесь, на него стоит попытаться ответить.
– Чтобы нас убили?
– Он уже давно бы это сделал, если бы только захотел, – возразила Эльза. – Раз уж ему удалось проникнуть в наш номер в наше отсутствие, то он точно таким же способом мог бы проникнуть в него, когда мы спали, и перерезать нам горло.
– Ты говоришь так, как будто Кинопс приходил сюда лично. По-твоему, это он совершил все те преступления? – спросил я, снова начав взбивать пену.
– Не знаю. Но в любом случае, он, похоже, хочет, чтобы мы с ним встретились.
– Если бы хотел, то сообщил бы нам, где он находится.
– Он, возможно, и в самом деле это сделал, а мы этого не заметили, – возразила Эльза, продолжая разглядывать сделанную красным фломастером надпись. – Ты разве не слышал поговорку о том, что ответ на вопрос зачастую содержится в самом этом вопросе?
17
Собрав свои чемоданы и рассчитавшись за проживание в отеле, мы пошли по пляжу в направлении порта Саранды. Если я не ошибался, менее чем через час из этого порта отправлялось судно в Грецию. Однако сначала нам предстояло пройти таможню.
Мне было уже даже жаль расставаться с этим маленьким курортным городишком, в котором по- прежнему надрывались неугомонные громкоговорители.
В том месте, где заканчивался пляж, мы поднялись по ступенькам, ведущим к одной из боковых улочек. Там находилось греческое бюро путешествий, в котором продавали билеты тем, кто не являлся гражданином Албании, и желал уехать из этой страны. Нас стал обслуживать пожилой мужчина с обгоревшей на солнце кожей: он очень внимательно осмотрел наши паспорта, а затем выписал билеты и протянул их нам. С билетами и паспортами в руках мы отправились на контрольно-пропускной пункт, на котором наши документы должны были проверить еще раз.
Промыкавшись четверть часа на терминале, мы наконец-таки поднялись на борт современного судна на подводных крыльях. Я, узнав там некоторых из туристов, которых видел в Бутринте, внутренне ужаснулся, но затем, правда, успокоился, заметив, что на нас с Эльзой никто из них не обращает ни малейшего внимания.
Когда на судне включились турбины, и оно начало поворачиваться, чтобы затем взять курс на Грецию, я мысленно сказал сам себе, что мы, слава богу, спасены. Я тогда не знал, что самое жуткое из этой череды злоключений еще ждет меня впереди.
Когда Саранда осталась уже далеко позади нас и мы достигли нейтральных вод, из громкоговорителей вдруг раздалась одновременно и довольно неожиданная, и многозначительная для меня музыка. Это была песня
Про эту песню когда-то давно сказали, что она является своего рода гимном меланхолии. Похоже, она таковой до сих пор и оставалась, потому что, едва зазвучали первые строки, сидевший неподалеку от меня светловолосый патлатый парень стал со страдальческим выражением лица писать авторучкой какое-то письмо, не обращая внимания на довольно сильную качку. Он, наверное, мучился от неразделенной любви.
Все больше удаляясь от подстерегавших меня в Албании опасностей на курсирующем между двумя средиземноморскими портами судне, я невольно засомневался, а не было ли какого-нибудь скрытого смысла в том, что мне именно сейчас довелось еще раз услышать эту песню Доуленда. Данное совпадение являлось, наверное, как раз тем, что Юнг называл «синхроничностью».
Эльза, выйдя на палубу, стояла там, покуривая сигаретку, и я, воспользовавшись этим, достал из чемодана «Введение в психологию Юнга» и нашел главу, посвященную синхроничности – понятию, над которым Юнг работал вплоть до своей кончины в 1957 году.
Синхроничность имеет место тогда, когда два косвенным образом связанных, но не зависящих друг от друга события происходят в одно и то же время и в одном и том же месте – например, когда нам вспоминается какой-нибудь старый друг, и тут вдруг он звонит нам по телефону. Для Юнга между подобными двумя событиями существует одновременно и тесная, и непонятная связь. Она – своего рода пружина, которая воздействует на случайные события, не являясь при этом причинно-следственной связью.
При описании выдвинутых Юнгом положений относительно синхроничности как определяющего
