Вошел профессор Салеми, нейрохирург, делавший Мистралю операцию.
— Вы жалуетесь на боли, Мистраль, — начал он.
Мистраль лишь улыбнулся доктору.
— Жаловаться — это неотъемлемое право больного, — продолжал хирург. — А облегчение боли — наша святая обязанность, — добавил он. — Боль скоро пройдет, я вам обещаю. Но сейчас вам нужен покой. — Он многозначительно взглянул на Адель, и она поняла этот взгляд.
— Вы меня выставляете за дверь? — спросила она с покорной улыбкой.
— Господь с вами, я бы не осмелился. Это просто совет врача.
— Я дам ему отдохнуть, — обещала Адель, провожая врача к двери. Потом она села в кресло в ногах кровати и заглянула в лицо своему мальчику.
В глубине души она была уверена, что именно ее молитвы вкупе с теми, что возносил настоятель монастыря капуцинов и все ее друзья из Чезенатико, сыграли решающую роль в чудесном выздоровлении сына.
Теперь в ней крепло убеждение, что все завершится благополучно.
И еще Адель подумала, что Мария действительно необыкновенная женщина.
За прошедшие дни у нее была возможность убедиться в том, как глубоко Мария страдает, как любит она Мистраля, как правдива и чиста ее душа. Возможно, размышляла Адель, союз с Мистралем был не такой уж ошибкой, как она привыкла считать. Напротив, теперь она бы не удивилась, услышав, что эти двое и вправду созданы друг для друга.
Ее сын, доставивший ей столько горя со своей проклятой страстью к большим скоростям, оказался не таким скверным мальчишкой, как она думала. Но чтобы понять некоторые вещи, развеять предубеждения, отказаться от глубоко укоренившихся представлений, чтобы уяснить, что каждому уготована судьбой своя дорога, по которой он должен пройти сам, пришлось пережить страдания и боль.
Только в этот момент Адель начала понимать, как она ошибалась, осуждая Мистраля. Ее непослушный, не желавший учиться сын, этот безалаберный и упрямый мальчишка, пошедший наперекор ей, оказался человеком порядочным и щедрым, этот кумир толпы жил скромно, словно стесняясь своего богатства и успеха. Она представила себе, как радовался бы такому сыну ее Талемико, как он гордился бы Мистралем, если бы был жив, если бы не оставил ее так рано. Все эти размышления помогли ей примириться с собой и с миром. Давно она не испытывала этого чувства.
Вернувшись в гостиницу, Адель вошла в номер и тихонько приоткрыла дверь в спальню Марии. Измученная усталостью, Мария глубоко спала в полутемной комнате. Ее лицо было спокойным и умиротворенным. В эту минуту Адель почувствовала, что полюбила ее, как дочь.
Она отправилась на поиски внуков, игравших, как оказалось, в гостиной с Рашелью.
— Одевайтесь, детки. Сегодня бабушка поведет вас на прогулку, — объявила Адель, чувствуя настоятельную потребность принять деятельное участие в жизни Марии и ее детей.
— Куда мы пойдем? — спросил Мануэль.
— Мой безошибочный нюх подсказывает мне, что тут неподалеку есть магазин, где продают игрушки. Много-много разных игрушек. Пойдем, поищем этот магазин.
Фьямма широко раскрыла свои слегка раскосые восточные глаза, удивившись предложению бабушки. Она умоляюще взглянула на Адель, боясь огорчить ее, и прошептала:
— Я бы хотела остаться здесь.
Адель крепко обняла ее:
— Может, тебе нехорошо?
— Мне хорошо, — заверила ее девочка.
— Хочешь заняться чем-то другим?
Фьямма чмокнула бабушку в щеку и сказала:
— Ты всегда со мной обращаешься так, будто я больна.
— Тебе и вправду так кажется? — мысленно Адель дала себе слово впредь быть повнимательнее и следить за собой в общении с этой удивительной девочкой, приводившей ее в замешательство.
— Да, именно так, — уверенно кивнула Фьямма.
Адель рассмеялась:
— Ах ты, маленькая плутовка!
— Не такая уж маленькая, — с достоинством возразила девочка.
— Ты права, — согласилась Адель, — и мы, конечно, сделаем, как ты хочешь. Ты всегда умеешь настоять на своем. Хорошо, оставайся дома и жди нас.
— Ладно, — сказала Фьямма.
— Только не буди маму, — предупредила Адель.
Убедившись, что бабушка и младший братик покинули гостиницу, Фьямма приступила к выполнению давно намеченного плана.
Она вытащила из кармана визитную карточку, прошла в гостиную, схватила телефонную трубку и набрала номер.
— Говорит Фьямма Гвиди, — представилась она собеседнику, снявшему трубку на другом конце. — Мне надо поговорить с господином Джанни Штраусом.
2
Марк-Антонио Аркури, приехавший в Милан следом за Шанталь Онфлер, узнал, что Джанни Штраус тоже в городе. Несколько дней он безуспешно разыскивал Джанни в домах и клубах, которые тот обычно посещал, но так и не сумел его найти. И вдруг, совершенно неожиданно, столкнулся с ним на пороге знаменитого ресторана «Кова». Джанни выходил из бара в компании американского адвоката, с которым Марк-Антонио познакомился еще в ту пору, когда жил на Манхэттене и сотрудничал с «Блю скай».
Модельер-сицилиец одновременно и желал и опасался этой встречи. Два года назад они с Джанни расстались после бурной ссоры на почве ревности.
Марк-Антонио работал в это время модельером в «Блю скай» и делил постель с Джанни Штраусом, но тот стал тайно, за его спиной, встречаться с аргентинским пилотом «Формулы-1». Узнав об этом, Марк- Антонио почувствовал себя оскорбленным до глубины души. Примерно в то же время на его горизонте взошла звезда первой величины: Шанталь Онфлер. Они случайно познакомились на одном из приемов, и она сразу же принялась обхаживать молодого красавца. Графиня была богата, знаменита, обворожительна и владела фирмой, производившей модную женскую одежду. Для него это был великолепный случай, для нее тоже. Ей давно уже хотелось заполучить модельера, который придал бы ее фасонам более современный и свободный стиль. Очень скоро они перенесли свое сотрудничество в кровать, и тут Марк-Антонио, много месяцев ожидавший случая поквитаться, подстроил все так, чтобы Джанни их застал. Вспыхнул грандиозный скандал. В результате Марк-Антонио остался с графиней и последовал за ней в Париж.
Увы, блестящий профессиональный вклад сицилийского модельера не сумел защитить фирму Шанталь от экономического кризиса, охватившего всю отрасль. Самые слабые были сбиты с ног и унесены течением. Даже такой компании, как «Блю скай», пришлось закрыть несколько магазинов в разных странах, однако приобретенный с годами запас прочности позволил ей удержаться на плаву, проводя более гибкую рыночную политику.
Империя Шанталь, напротив, угрожающе зашаталась. Да и сама она со своими капризами успела надоесть Марку-Антонио. Ему захотелось вернуться к Джанни Штраусу хотя бы на работу, если не в постель.
Лимузин, стоявший у входа в ресторан, поджидал финансиста и его адвоката. Встретившись взглядом с глазами Марка-Антонио, Джанни Штраус послал ему широкую улыбку.
— Увидимся позже в гостинице. Сейчас я занят, — торопливо попрощался он с адвокатом, усадил его в лимузин и дождался, пока тот отъехал. — Отлично выглядишь, — заметил финансист, поворачиваясь к модельеру и пожимая протянутую руку.
— Ты больше не сердишься? — насмешливо спросил Марк-Антонио.
