любопытством.
Войдя на кладбищенский двор, Мария вспомнила ледяной сумрак январского вечера, когда она в последний раз посетила это печальное место, чтобы проститься с родными.
Кладбищенские дорожки были пустынны, неумолчно стрекотали цикады. Она подошла к могиле семьи Гвиди и остановилась, чтобы прочесть молитву. Затем сняла шляпу из черной соломки, положила ее у могильного камня, освободив массу мягких, пушистых рыжих волос, и преклонила колени.
— Прощайте, — прошептала она, — мама, папа, бабушка, Антарес, Эней, Луиза.
После долгого молчания Мария поднялась и направилась к выходу. Она шла медленно, разглядывая могилы по сторонам дорожки, и случайно ее взгляд упал на плиту, на которой были высечены имена Моретты и Бенито Моранди. Внезапно туман, застилавший ее память, рассеялся, и Мария вспомнила. Закрыв лицо руками и дрожа от ужаса, она вновь услыхала голоса своих мучителей, избивавших и насиловавших ее. Страх приковал ее к месту. Потом она очнулась и бросилась бежать, выбежала из ворот кладбища и кинулась к Петеру, ища защиты в его крепких объятиях.
— Я все вспомнила, — сказала она в слезах. — Теперь я могу рассказать тебе обо всем.
9
Наконец у Петера Штрауса оказались в руках все кусочки мозаики, из которых он намерен был сложить целостную картину событий. Он располагал несколькими важными уликами для установления личности насильников Марии. Она рассказала ему все, начиная со своего приезда в Болонью и до изнасилования на заброшенной сыроварне. Рассказала и о катушках с магнитофонными записями, в подробностях описав тайник, рассказала о смерти Рокко Лигуоро, о роли Антонино в этой трагической истории.
Петер внимательно выслушал Марию, ни разу не прервав, давая ей возможность наконец-то освободиться от мучивших ее кошмаров.
— Моретта знала, она говорила мне, что с ней непременно произойдет что-то ужасное. Она заставила меня пообещать, что я отнесу пленки в полицию, если с ней случится беда. Но прошло уже столько времени… Эти люди могли их обнаружить и уничтожить, — так закончила Мария свой длинный рассказ.
— Нам ничего иного не остается, как поехать и проверить на месте, — предложил Петер. — Давай съездим туда, на холмы. Как ты думаешь, сумеешь узнать эту виллу? — спросил он.
— Думаю, да. Но столько времени прошло… Там наверняка все изменилось, — возразила она.
— Попробовать стоит, — решил Петер. — Но я должен быть уверен, что ты в силах вернуться в это проклятое место, — заботливо добавил он.
— Если ты будешь со мной, ничто меня не испугает. За эти годы я научилась доверять тебе во всем. Ты мой единственный защитник, моя опора, Петер. Ты даешь мне уверенность в себе, — призналась Мария, прижимаясь к нему с доверчивостью ребенка.
Петер провел рукой по ее волосам и вновь почувствовал нарастающее влечение.
— Что с тобой? — спросил он с ласковым упреком, тихонько отстраняя ее от себя. — Становишься сентиментальной? Ты же сильная женщина. Ты всегда была сильной. А теперь у тебя больше нет причин для страха.
Петер предоставил Марии самой сесть за руль, когда они выехали в район загородных холмов, пытаясь найти виллу Моретты.
— Это здесь, — уверенно объявила она, останавливая машину. — Въехать можно вон через те ворота. — Она указала на массивное сооружение из кованого железа. — Вилла вон там.
Здание смутно виднелось за деревьями.
— Похоже, здесь никто не живет, — заметил Петер. И действительно, подъездная дорожка заросла травой, несколько фонарей было разбито, а ставни плотно притворены. — Вилла была собственностью Моретты? — спросил он.
— Она мне говорила, что вилла сдается внаем какой-то швейцарской фирмой. Может, войдем и поглядим, что к чему? — предложила она.
— В настоящий момент мы можем сделать только одно: вернуться домой. Все остальное потом.
Мария вновь завела мотор и тронулась по направлению к Болонье, чтобы выехать на автостраду.
Они вернулись на озеро к вечерней заре. За лимузином, как всегда, не отставая, следовала машина охраны. Вилла Петера Штрауса возвышалась на мягко закругленном холме и была окружена внушительной стеной со стальными воротами, которые открывались при помощи электроники и были снабжены системой видеослежения, определявшей личность визитера. К тому же вход на виллу денно и нощно охраняли двое часовых.
Подъездная аллея на большом отрезке огибала озеро, от которого была отделена каменной балюстрадой, увенчанной вазами, вырезанными из камня и украшенными орнаментом в виде цветочных гирлянд. Из них свешивались пышные побеги венерина волоса. Вазы чередовались с каменными львиными головами.
Затем дорога, вдоль которой тянулись великолепные вековые магнолии, толстые ивы и благоухающие лимонные деревья, начинала широкими поворотами подниматься вверх ко вторым воротам, вновь преграждавшим путь автомобилям. Над воротами возвышалась надстройка в виде изящной и легкой башенки, ее стены были увиты богато разросшимися ветвями бугенвиллей. Один из часовых включил электронное устройство, чтобы пропустить обе машины. Дом был окружен еще и третьей изгородью с охраняемыми воротами, расположенной вблизи мостика, ведущего в огромный итальянский сад. Сама вилла пряталась в глубине парка.
Когда Мария впервые увидела эти грандиозные крепостные сооружения, они показались ей чрезмерными. Но потом, познакомившись поближе с обстановкой дома и составив себе пусть даже весьма приблизительное представление о величине состояния Петера, она поняла, что все эти предосторожности просто необходимы. В самом деле, джинсы «Блю скай» были для Петера всего лишь детской забавой. Его интересы простирались от медных и серебряных рудников в Южной Америке до австралийского рынка шерсти и долевого участия в капиталах нескольких швейцарских банков. Штраус располагал воздушной флотилией, его корабли бороздили океаны. Все это происходило на условиях полной анонимности. В газетах его имя упоминалось чрезвычайно редко.
Что касалось его частной жизни, Петер установил раздельное проживание с женой через три года после рождения Джанни, их единственного сына. При этом ему удалось избежать скандала и светских сплетен.
Страстным увлечением Петера было коллекционирование произведений искусства. Он скупал по всему миру картины, скульптуру, антиквариат, и все это было сосредоточено в залах громадной виллы на озере Комо.
— Искусство никогда не вызывает у меня разочарования, чего не могу сказать о людях, — часто говаривал Петер. — Знаешь, Мария, — признался он ей однажды, — мне нравится собирать в надежном месте эти исторические реликвии. Я веду с ними разговор, они не дают мне скучать и спасают от одиночества.
Он был богат и могуществен, но при этом разрывался между жаждой жизни и страхом смерти. Прошлое терзало его, напоминая о несведенных счетах, умножая в его душе сомнения и вопросы, на которые он не находил ответов.
— Эта вилла кажется специально выстроенной для того, чтобы восполнить чье-то отсутствие, — как- то раз сказала ему Мария.
— Может быть, твое отсутствие, — ласково подсказал Петер.
Она ничего не ответила.
На вилле время как будто остановилось: мебель, гобелены, утварь — все было выдержано в
