Имея, в виду именно эту перспективу, муниципалитет Хасиро наконец раскошелился на строительство дамбы, и работы уже шли полным ходом.
Жители Мокрых Песков охотно помогали строительству — дамба необычайно облегчила бы их существование. Хватало добровольцев и чтобы возводить насыпь, и чтобы разравнивать землю, и чтобы забивать сваи.
По этим добровольным бригадам и ходили Адзисава с Томоко, показывая местным фотографию Акэми. Они задавали всем одни и те же два вопроса: «Какой участок дамбы возводился двадцать третьего — двадцать четвертого мая?» и «Не видели ли вы здесь эту женщину?» Фотографию Акэми они вырезали из газеты.
Примерный участок дамбы, который строился в тс дни, удалось установить довольно легко, но Акэми ни один человек не видел. В этом ничего удивительного не было — места здесь и так безлюдные, а убийство наверняка произошло поздней ночью.
Работы делились на три основных этапа: возведение и утрамбовка земляной насыпи, укрепление той стороны, которая соприкасается с водой, и, наконец, покрытие ее защитным слоем. На строительство уходило огромное количество гравия, цемента, полимер-бетона и прочих материалов; повсюду стояли самосвалы, бетономешалки, экскаваторы и различная строительная техника, принадлежавшая фирме «Накато» и остальным подрядчикам.
Не так-то просто было хотя бы приблизительно определить в этом хаосе место, где замуровано тело Акэми. Все фирмы, участвовавшие в строительстве, так или иначе зависели от мафии, и обращаться к ним с расспросами было опасно. Даже местные жители, с таким нетерпением ожидавшие завершения строительства, несомненно перестали бы отвечать на вопросы, знай они, что чужаки задумали нанести вред фирме «Накато». Расспрашивать их — значило идти на немалый риск, Мокрые Пески были для Адзисава и Томоко настоящей вражеской территорией.
Правда, опросом крестьян Адзисава занимался один, не желая подвергать Томоко лишней опасности. Он даже не говорил ей об этом, иначе она непременно увязалась бы с ним.
Лишь через неделю Адзисава удалось разузнать нечто существенное. Сведения он получил от одного крестьянина, чей сын недавно погиб на строительстве, задавленный упавшим блоком. Безутешный отец — его звали Косабуро Тоёхара — рассказывал Адзисава, дрожа от негодования:
— «Ради блага деревни», говорили они. Как же! Только и думают, как свой карман набить.
— Что, махинации?
— Еще какие! Основной подряд получила строительная компания «Накато», так? Для этого им. пришлось подмазать строительный отдел городского муниципалитета. Столько им на лапу дали, что те в самом что ни на есть роскошном кабаке — «Золотые ворота» называется — каждый божий день шикуют.
— Наверно, вы правы. Все знают, что люди Нака-то — вроде личной гвардии у мэра, — кивнул Адзисава.
— Ну, взятка строительному отделу — это еще цветочки.
— А что, были дела и похуже?
— Были и есть. Вся эта история с защитой низины от наводнения — сплошной обман. Я сам, своими ушами слышал, как прораб фирмы «Накато» похвалялся спьяну. Наши-то, деревенские, радуются, дурачье. Думают, заживут теперь без разливов по-царски. Черта лысого!
— Обман, говорите?
— Только смотри, парень, об этом молчок.
Старик огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжал:
— Тут и раньше была земляная насыпь, направлявшая паводковые воды в специальные пруды. Попросту, значит, ее должны переоборудовать в бетонированную дамбу, и тогда воде вообще ходу в низину не будет, а, тут вроде распашут поля.
— А разве не так?
— Держи карман шире. Городские богачи собираются устроить тут гольф-клуб.
— Гольф-клуб?! Не может быть!
— Уж можешь мне поверить. Компания по торговле недвижимостью — тоже, между прочим, Накато принадлежит — уже сейчас скупает у крестьян участки чуть не задарма.
— Представляю, сколько можно огрести деньжищ, если устроить тут гольф-клуб.
— До наших болванов все никак не дойдет, что их дурачат. Один мой сын ни в какую не хотел продавать свою землю. Вот на него блок и уронили. Убийство это было, понял?
— Вы обращались в полицию?
— Станут они меня слушать. Доказательств-то нет, а полиция с этим заодно.
— А что с землей вашего сына?
— Невестка сразу продала, той же самой компании. На кой, говорит, мне эти пески. Не понимает, дура, что сын за эту землю жизнь отдал.
— А были еще такие, кто не хотел продавать свой участок?
— Тут не один человек голову сложил. И деревенские, и пришлые: как кто погибнет, приходит человек от Накато, сует в утешение пятьсот тысяч иен и говорит: бывает, мол, для вас же стараемся. А попробуй возмутись — сразу за горло берут. В газетах-то наших об этом не пишут, а у нас в деревне не одна семья слезами умылась.
— И что, погибали те, которые упрямились?
— Всякие. Некоторые из тех, кто продал землю, тоже. И никаких концов не сыщешь. А не будешь; держать язык за зубами, следующий черед — твой. Вот все и помалкивают, будто воды в рот набрали. Мне-то что, я старый. Сына убили — чего теперь бояться? А зачем ты все это выспрашиваешь-то?
— Люди Накато убили мою знакомую.
— Это ту, с фотокарточки?
— Да.
— Нет, такой я здесь не видал. Должно быть, в бетон закатали да в дамбу сунули. Теперь не сыскать. Смотри, парень, узнают, что ты здесь ходишь, худо тебе будет. Гляди в оба.
— Спасибо за заботу. И вы, отец, берегите себя.
— Я-то ладно. Зачем им такой старый хрен сдался? Они — мужики расчетливые.
И Косабуро Тоёхара засмеялся, широко разевая беззубый рот.
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Довольный неожиданной удачей, Адзисава шагал через пустое поле, когда вдруг перед ним, словно из-под земли, выросли пятеро плечистых парней и обступили его кругом.
— Такэси Адзисава? — хрипло спросил один, с особенно злобной рожей, очевидно, главарь. Адзисава не ответил.
— Все вынюхиваешь? И что же тебе, надо?
— Что, ушли заложило?
— Если будешь Совать нос в дела Идзаки-сан, убьем.
— A-а, так вы — люди Накато.
— Об Идзаки-сан забудь. Понял? Тоже мне, сыщик нашелся.
— Опасаетесь?
— Ты еще куражиться будешь, дерьмо? Сказано: если хочешь жить, забудь сюда дорогу.
— Как это «забудь»? Я выполняю свою работу. Если бы все у вас было чисто, вы не стали бы меня запугивать.
— Я вижу, слова до тебя не доходят. Ладно, может, по-другому тебе будет понятней, — зловеще
