— Выходит, что так. Подобные работы входят в ведение министерства строительства, а городской муниципалитет лишь осуществляет надзор и оказывает поддержку. Перед тем как отменить действие закона о речных поймах, министерство обязано известить арендаторов. Как вы думаете, стали бы они отдавать подешевке право на землепользование, если бы знали, что в скором времени начнется строительство дамбы? Так что без пособничества министерства здесь не обошлось.
— Так-так. Значит, местным воротилам было заранее известно, что дамба будет построена и государственные земли передадут арендаторам.
— Да. Министерство сознательно утаило от крестьян свое решение, чтобы фирма «Хэйан» могла нагреть руки.
— Но когда началось строительство, крестьяне, наверно, возмутились?
— Да, и вожаком у них был сын Косабуро Тоёхара. Но Накато кого запутали, а кому заткнули рот.
— Ну, Томоко-сан, и что же мы будем делать?
— Надо уточнить еще кое-какие детали и давать материал в газету.
— А сможете ли вы пробить такую большую статью?
— Здесь без дежурного редактора не обойтись. Они у нас тоже не все одинаковые. Если подгадать так, чтобы за утренний выпуск отвечал один человек, который чудом уцелел в редакции еще со времен отца, я думаю, мне удастся его уговорить дать мой материал, да еще на первую полосу. Утренний выпуск имеет самый большой тираж, и к тому же поступает в другие города префектуры. Это будет сильный удар.
— Еще бы! Особенно если учесть, что статью даст «Вестник Хасиро»!
— У меня эта полоса прямо стоит перед глазами!
— Если мы разоблачим аферу с дамбой, искать труп Акэми станет куда легче.
— И может быть, мы там найдем не один труп, — горячо подхватила Томоко; возмущенная преступным сговором городской мафии с государством, она забыла все свои страхи.
— Уракава-сан, мне нужно с вами поговорить, — обратилась Томоко к заведующему отделом местных новостей. Горо Уракава сразу понял по ее тону, что разговор будет конфиденциальный.
— Ну что ж, пойдем прогуляемся, — предложил он.
Они отправились в кафе, расположенное довольно далеко от редакции.
— Здесь удобно? — спросил Уракава.
— Извините, что оторвала вас от дел.
— Ничего. Я как раз сдал колонку и сам собирался пойти выпить чашку чая.
Уракава работал в газете еще со времен Сигэёси Оти. Человек он был тихий, незаметный и только благодаря этому уцелел в той «охоте на ведьм», которую устроили в редакции новые хозяева «Вестника».
Могло показаться, что Горо Уракава полностью смирился с изменением курса газеты, ставшей верным рупором империи Ооба, но Томоко знала, что в редакторе отдела местных новостей еще теплится прежний дух» Однажды, когда они были наедине, он сказал:
— Эх, Томоко-сан, видел бы ваш отец, чем я вынужден теперь заниматься. Я бы не смог взглянуть ему в глаза. Все ребята ушли, один я остался есть этот постылый хлеб. Раньше надо было бежать отсюда, теперь ужe поздно.
Уракава несомненно считал, что с гибелью прежней газеты и уходом старых сотрудников его жизнь как журналиста кончилась. Сил же бросить привычное дело у него не хватило. Да и куда бы он ушел, кому был бы нужен?
— Не надо так винить себя, — сказала ему тогда Томоко. — Я ведь и сама работаю здесь и ем тот же постылый хлеб.
С того разговора между ними возникло чувство солидарности двух пленников, попавших в лапы врага. На этого человека и надеялась Томоко, говоря о возможности пробить статью.
Безусловно, Уракава предстояло принять нелегкое решение. Скорее всего, он вылетит из газеты, но Томоко знала, что бывший соратник ее отца будет рад случаю «погибнуть с честью». Вот только удастся ли ему провести статью мимо дотошного главного редактора и проверяющих?
Провинциальные газеты сдают утренний номер позднее, чем центральные. Дополнительное время они используют для помещения самых свежих новостей, которые не успели попасть в токийские газеты. Шанс дать разоблачительную статью может представиться в тот вечер, когда дежурным редактором будет Уракава.
Когда официант подал кофе, Уракава нетерпеливо спросил:
— Ну, так что за разговор?
— У меня к вам просьба.
— С удовольствием выполню ее, если смогу,
— Спасибо… — Томоко запнулась, не решаясь перейти к главному.
— Какие-нибудь неприятности? — отхлебнув кофе, озабоченно спросил Уракава.
Томоко на всякий случай оглянулась по сторонам и протянула ему приготовленный текст статьи.
— Что это? — удивленно поднял он брови.
— Прочтите, пожалуйста.
Почувствовав в ее голосе нечто необычное, Уракава взял статью и стал читать. Лицо его менялось прямо на глазах. Уже одно то, что сотрудница отдела культуры дает рукопись заведующему отделу местных новостей, само по себе было необычно. Когда же Уракава дочитал статью до конца, то не сразу нашелся что сказать — настолько его ошеломило прочитанное. В этом материале было все — и факты, и убедительные доказательства.
— Томоко-сан, а это… — нерешительно начал Уракава.
— Все от первого до последнего слова правда, — перебила она. — Я проверяла.
— И что вы собираетесь с этим делать?
— Хочу дать на первую полосу. Тематика статьи не имеет отношения к моему отделу, поэтому я надеюсь на вас.
— Боюсь, у меня ничего не выйдет — есть главный редактор, проверяющие, корректоры.
— Если захотите, выйдет, — умоляюще посмотрела на него Томоко.
— А вы отдаете себе отчет, какие это будет иметь последствия?
— Конечно, — твердо ответила она.
Уракава еще раз внимательно прочитал статью. Первое изумление прошло, его сменило радостное возбуждение.
— Какая же вы молодчина! Это настоящая бомба! Вам бы в моем отделе работать!
— Я знаю, что пишу без блеска, но пусть это будет им хоть малой платой за отца.
— Вы подвергаете себя страшной опасности.
— Я знаю.
— После опубликования статьи вам нельзя будет оставаться в городе.
— Меня больше волнует ваша судьба, Уракава-сан.
— Обо мне можете не беспокоиться. Я и не мечтал о столь славном венке на мою могилу.
— А ваша семья?
— У меня только жена. Дети подросли и уехали из этих проклятых мест. Будем действовать, Томоко- сан! — решительно заявил Уракава.
— Правда?! Вы действительно решили мне помочь?
— Да. Это будет мой прощальный залп. Надоело влачить жалкое существование в продажной газетенке, какой стал наш «Вестник». А как журналист я все равно уже давно покойник, чувствую, что начал гнить изнутри. Вы возвращаете меня к жизни! Рано или поздно Ооба и их шайка до меня доберутся, и, сколько бы я ни таился, они не простили мне работы с Сигэёси Оти. Так уж лучше я сам, не дожидаясь, ударю по ним первым!
— Спасибо, Уракава-сан, — прошептала Томоко, чувствуя, как к сердцу подкатывает горячая
