сотрудничество с полицией Хасиро отпадало. Что же оставалось? Отдать подозреваемого на съедение преступникам?
— Я вижу только один выход, — заявил Сатакэ, азартно сверля шефа глазами.
— Снова, да? — вздохнул Дед. Все поняли, что имел в виду Чертакэ. Один раз им уже приходилось отводить от Адзисава грозу, для чего была осуществлена операция с Идзаки. Ооба тогда на время оставили неугомонного страхового агента в покое. Но Адзисава их в покое не оставил, он крепко прищемил им хвост, и вот одним ловким приемом его обезвредили.
Объект снова нуждался в помощи, и помочь ему можно было только одним способом: снять с него подозрение в убийстве. А потом никто не помешает полиции Иватэ продолжить прерванную охоту.
Деду все еще казалось странным, что он вынужден спасать предполагаемого преступника от коллег, но он больше не колебался: сфабрикованное обвинение необходимо изобличить.
Адзисава настаивал, что провел ночь дома.
— Кто может это подтвердить? — в сотый раз задавал ему тот же вопрос Хасэгава.
— Очевидно, никто. Но вы лучше скажите, кто меня оболгал?
— Вы ненавидели Кадзами, это очевидно, — ушел от ответа комиссар. — Совершенно естественно, что подозрение пало на вас. Чтобы рассеять подозрение, необходимо алиби, вот и все.
— Устройте мне очную ставку с тем негодяем, который утверждает, будто видел меня ночью в больнице. Я в два счета докажу, что он врет.
— Успеете еще. Во время суда.
— А почему не сейчас?
— Чересчур важный свидетель. Боюсь, вы мне его запугаете, — засмеялся Хасэгава. Однако положение комиссара было затруднительным. Медсестра говорила, что видела человека, выходящего из палаты 320, только мельком. При очной ставке она могла засомневаться и отказаться от своих показаний, и тогда все обвинение рушилось. Хасэгава лучше, чем кто бы то ни было, понимал, насколько хрупкими доказательствами он располагает.
Здесь имелась одна тонкость, касающаяся алиби. Дело в том, что человек невиновный никакого алиби следствию предъявлять не обязан, необходимость в алиби возникает, только когда полиция располагает очень серьезными уликами.
Хасэгава же не имел ничего, кроме показаний одной-единственной свидетельницы. Человеку свойственно ошибаться — мало ли какое бывает физическое и душевное состояние, поэтому уверенности в том, что медсестра выдержит очную ставку с обвиняемым, у комиссара не было.
Да и предполагаемый мотив убийства — месть за хулиганскую выходку — выглядел не очень-то убедительно. Кроме того, зачем бы Адзисава стал ждать, пока его обидчик пойдет на поправку, чтобы затем душить его при помощи полиэтиленового пакета? Куда проще было бы расправиться с Кадзами сразу после аварии, когда его состояние внушало врачам опасения. Может быть, никто бы тогда и не заподозрил насильственной смерти.
Не располагая ничем, кроме не очень вразумительного свидетельства медсестры, Хасэгава был в конце концов вынужден отпустить Адзисава домой.
Когда это известие дошло до мэра, он был вне себя от ярости:
— Какого черта освободили Адзисава?
Таскэ Накато пытался объяснить хозяину, что Адзисава не освободили, а просто отпустили до следующего допроса, но Иссэй не слушал:
— Это одно и то же! Почему они его не засадили? Разве не ясно, что мальчишку прикончил Адзисава?! Где это видано, чтобы убийца разгуливал на свободе?!
Мэра взбесило то, что его приказ не был выполнен до конца. В Хасиро такое случалось впервые.
— Видите ли, хозяин, полиция не очень уверена в свидетельнице, вот и не решилась требовать его ареста.
— Что это за свидетельница, которая не внушает доверия?! Да и плевать мне па вашу свидетельницу! Немедленно арестовать мерзавца! Так и передай начальнику полиции.
— Начальник полиции и рад бы, но окружной прокурор…
— Окружной прокурор? О, черт!
Влияние Ооба, конечно, распространялось и на окружные власти, но обращаться с ними так же бесцеремонно, как с местной полицией, Иссэй уже не мог. В последнее время в судебных инстанциях развернули кампанию борьбы со злоупотреблениями, и выдача ордеров на арест строго контролировалась.
— Извините, хозяин, это мой недочет. Плохо продумал операцию. Я считал, что свидетельства медсестры будет достаточно.
— Я не желаю слушать твои оправдания! Этот Адзисава мне до смерти надоел. Если его сейчас не прижать, неизвестно, что он еще выкинет. Вполне возможно, что он успел вытрясти из Кадзами всю правду. Надо что-то придумать.
— Я уже придумал, хозяин.
— Выкладывай.
— Адзисава почему отпущен домой? Улики слабоваты — это раз, а два — у полиции нет оснований опасаться, что он сбежит. Я и предлагаю: создать такую ситуацию, чтобы Адзисава был вынужден бежать. Тогда прокурор со спокойной душой подпишет ордер на его арест.
— Это прекрасно, но как ты заставишь его пуститься в бега?
Хотя в комнате кроме них двоих никого не было, Накато наклонился к самому уху своего патрона и что-то прошептал. Недовольная гримаса на лице мэра сменилась улыбкой.
— Ладно. Только смотри, чтобы он не успел удрать за пределы Хасиро.
— На этот счет вы можете быть спокойны. Уж вы-то меня знаете.
Едва успев вернуться домой, Адзисава сразу же позвонил Норико Ямада, беспокоясь за ее судьбу. К счастью, с девочкой все было благополучно.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Адзисава, когда Норико сама сняла трубку. — Вы где-то задержались, и я уже начал беспокоиться.
— По дороге из больницы ко мне подошел один человек, его зовут Уракава. Мы с ним долго разговаривали.
— Уракава?! Тот самый, который раньше работал в «Вестнике Хасиро»?!
— Да, тот самый.
— Чего он от вас хотел?
— Он сказал, что узнал от вас о несчастье моей сестры, и хочет проверить все факты, прежде чем вместе с нами подавать на Ооба-младшего в суд.
— Вместе с нами? Он так и сказал?
— Да.
— Отлично!
— Что отлично?
— Отлично, что у нас появился такой союзник, как Уракава. Теперь Наруаки не уйдет от ответа!
— Послушав господина Уракава, я тоже начала так думать. Я обязательно обращусь в полицию, даже если Митико будет против.
— Правда? Рад это слышать. Только, ради бога, будьте предельно осторожны. Трудно предугадать, что еще может выкинуть эта шайка.
— Я буду осторожна, обещаю вам.
— Вы еще не знаете, что убит Кадзами?
