жизни, говорила, что нужно полностью отдаться инстинктам — они все сделают сами. Но как отдаться пресловутым инстинктам, если они в голос кричат: 'руки в ноги и вперед отсюда, да не оглядывайся!'? Было страшно до ужаса, страшно до оторопи, страшно настолько, что каждый шаг давался ей невероятным усилием нам самой собой. Хотелось жить.
Дэра упрямо шагала навстречу неизвестности. Дождь заливал лицо, потому что капюшон она давно скинула — он мешал, уменьшая угол обзора. Девушка нервно облизывала мокрые губы, да порой стирала со лба вместе с холодными каплями мокрые пряди, норовящие залезть в глаза. До крайника осталось каких-то десяток шагов — целая пропасть, по ее скромному мнению. Дэра остановилась, нужно было подумать, нужно было успокоить сердцебиение. Она глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула, вдохнула, выдохнула. Но сердцу было все равно, оно по-прежнему продолжало считать себя птицей в сетке и отчаянно билось, стремясь на волю. Это было не просто плохо, это было паршиво. Девушка замерла, закрыв глаза.
Вот звонко стучат капли, разбиваясь о ветки деревьев, вот с глухим шлепком погружаются их сестры в собравшиеся на дороге лужи, вот в такт дождю бьется ее сердце и звучит дыхание. Вот неестественно ровно явно не вписываясь в привычную гармонию звуков дышит человек, в чьем теле засел крайник. Дыхание ровное, но хриплое, нездоровое. Какая-то часть ее существа зацепилась за последнюю мысль, начала ее раскручивать. И когда Дэра открыла глаза, на мир через нее смотрела сама стихия. Стихия Жизни. Казалось, что серебряные вертикальные зрачки на фоне сиреневой радужки глаза просто сияют. Крайник тоже заметил изменения, произошедшие с кайораной, и, забившись о сеть с новой силой, взвыл, моля хаос о пощаде.
Она не собиралась отпускать это противное ее сути существо, она вообще не отпускает свою добычу. Несколько стремительных шагов, и она уже внутри ловчей сети, ласково подманивает крайника. Тот жмется к сети, которая причиняет ему боль, но старается быть как можно дальше от нее. Глупое существо. Зачем длить свою агонию, если финал неизбежен? Она медленно, показывая себя во всей красе, подходит, ловит в ужасе застывшее существо за подбородок и накрывает его губы своими. Это не поцелуй, это не ласка и не удар, это другое. Она высасывает из него все до последней капли скверны, забирает демона себе, в себя. И на этом ее долг закончен, пусть теперь та, что призвала ее, разбирается сама.
Дэра очнулась, стоя посреди сети жизни и держа ничего не понимающего парня за подбородок. Красивый. Мельком отметило ее сознание и тут же вернулось к ней самой. Кайорана больше не видела в это человеке крайника. Но куда он мог деться? Догадка, последовавшая следом за этим мысленным вопросом, ей совсем не понравилась. Девушка прислушалась к себе и с ужасом обнаружила, что внутри нее, в районе солнечного сплетения, засело нечто. Оно было жадным и непрерывно тянуло ее силы к себе, уходящие, словно в бездну. Назвать это темным Дэра бы не смогла, это просто было другим, как кричала суть понимающей. Другим настолько, что смертоносно для любого живого существа в Кариане, а раз так, то его жизнь, стоит куда меньше его смерти. Как только убить крайника?
Жизнь и Свет, вспомнила она. Судя по всему, стихия Жизни уже сделала свое дело, осталось только призвать Свет. С этим всегда были проблемы, наследство матери не слишком-то жаждало ей подчиняться. А расслабиться как на грех у нее, конечно, не было никакой возможности. Кажется, парень начал приходить в себя и даже попытался сделать шаг к ней на встречу, Дэра запретила ему двигаться коротким жестом, а сама сосредоточилась на призыве стихии. Чтобы призвать Свет, его сначала нужно найти в себе. Но как это сделать, когда ты вся состоишь из страха, усталости и отвращения? Кайорана сосредоточилась и осторожно потянулась к своим детским воспоминаниям, если Свет не откликнется и на этот кусочек счастья в ее душе, то она пропала, ибо эти воспоминания достанутся крайнику.
Свет, казалось, взорвал ее изнутри. Он, рождаясь где-то в районе сердца, лился через слепо распахнутые глаза, струился с кончиков пальцев, капал с заплетенных в косы волос. А крайник внутри нее бился в агонии, причиняя кайоране невыразимую боль. Боль, которую она не могла даже выкричать из себя, потому что ее в этот момент не было, была лишь стихия. Был лишь Свет.
Когда стихия покинула ее, Дэра бессильно осела в дорожную грязь, не о чем не заботясь — сил не было. Она сняла истончившуюся сеть жизни и махнула рукой в сторону Леса, показывая, что все чисто. Кайораны не спешили к ним приближаться, зато парень развил бурную деятельность. Первым делом поднял ее из грязи на руки, не слушая никаких ее возражений. Впрочем, возражений было не много — сил на них у Дэриссы не было. Незнакомец не очень уверенным шагом, слегка пошатываясь, но отважно неся ее на руках, двинулся в сторону Эйтара. Это становилось забавным. Что же этому молодцу так нужно было в Кленовом лесу, что даже крайник не смог его сбить с пути? Интересно…
А парень ничего так, красивый. Черты лица крупные, но пропорциональные, ровные. Тяжелый подбородок и высокий лоб, прячущийся за мокрой кудрявящейся челкой. Глаза у незнакомца были темно- карие, теплые. В них осторожно пряталась потаенная пока улыбка. Что же он забыл в Эйтаре? Невесту или возлюбленную ищет?
У края Леса, за стеной величественных изумрудных кленов, их уже ждали. Тайкира держала под уздцы двух лошадей, Занва так вообще красовалась верхом. К чему бы это? Сердце вдруг неприятно заныло. Дэра посмотрела в глаза нежданному спасенному и тихо попросила опустить ее на землю. Ноги держали слабо, но показывать это кому-нибудь она не собиралась. Глаза в глаза. Сиреневые против черных. Тайкира первой отвела взгляд, значит, у нее появилось право задать несколько вопросов, прежде, чем их куда-то пошлют.
— Куда?
— К Совету. Они должны удостовериться, что с каждым из вас все нормально, — обвела из взглядом старшая кайорана.
— Зачем Занва?
— Присмотреть, — приятно осклабилась Тайкира.
— Понятно, — кивнула ей Дэра и повернулась к парню, — тебя как звать-то, чудо?
— Явальн, — ответил он на удивление ровным голосом.
— Явальн, — покатала она имя на языке. Ничего приятное. — Нас никто не спрашивает, чего мы хотим и можем. Так что по седлам, а уж все остальное — потом.
— Понял, госпожа, — склонил парень голову с потемневшими от набранной влаги волосами. Интересно, какого они цвета на самом деле? Дэре почему-то думалось, что он скорее беловолос, как кайорана до второй инициации, чем обладатель золотых кудрей.
— Дэрисса, а лучше Дэра. Среди кайоран нет господ и слуг, запомни это накрепко!
— Понял, Дэра, — кивнул он в ответ. И кайорана с самодовольством подумала: 'Умный мальчик. Пригодиться!'.
Стоило въехать в сам Эйтар, как дождь стал сразу куда милостивей, невольно вызвав у нее улыбку. Здесь был дом, здесь было хорошо. Пусть холодные капли залазят за шиворот, пусть мокрые ветки так и норовят хлестнуть по бокам и лицу, когда они вдруг решили скоротать путь и срезать через кусты. Пусть. Все равно она чувствовала, что дома. Истраченный резерв бойко наполнялся даруемой кленовым лесом силой. Отчего-то на душе было так хорошо, что хотелось смеяться и танцевать. Хотелось любить и быть любимой, хотелось отмерять время этой ночи поцелуями и жаркими сплетениями тел.
— Дэра! Дэра! — позвала ее ехавшая следом Занва.
— Что? — беззаботно улыбаясь, обернулась она на зов.
— Т-твои волосы! — кайорана указала рукой ей на спину.
Дэра перекинула недлинные косы на грудь и едва не закричала от удивления и ужаса. Ее волосы пылали яркими огненными языками. Впрочем, это занятие не вредило ни им, ни одежде кайораны. Как такое могло быть — оставалось загадкой. Дэра провела кончиками пальцев по волосам, и огонь тут же исчез, словно его и не было. Все удивительнее и удивительнее.
Кайорана прислушалась к себе и с удивлением обнаружила, что от нескромных желаний не осталось и следа, словно кто-то выжал из губки все лишнее, что она накопила. Не заставило себя ждать и осознание того, что только что здесь происходило. Она настолько утратила контроль над собой, после встреч со стихиями Жизни и Света, что совсем того нехотя, попала под власть Огня, который тут же отыгрался на ней за безответственность. Хорошо, что с ними ехала Занва, а то кто знает, до чего бы дошло это огненное помешательство?
Она устало потеребила кончики кос, прикидывая, когда они смогут предстать пред требовательными
