Вышли из поместья, смеясь какой-то своей шутке. Они улыбались друг другу легко и открыто, что многих уверяло в том, что они вместе. Дэра и Явальд только отшучивались на подобные домыслы, а спросить прямо никто не решался. Восхитительно бодрящий вечерний воздух пах свежей травой и недавно распустившейся листвой, по всему саду владений семьи Эонел груши и яблони набрали цвет, и отголоски сладостных ароматов их цветов уже вовсю витают в воздухе. Скоро распустятся, и прилетят сюда полчища пчел, которые держит семья Гентал рода Таннет. И у всех будет работа, у всех будет занятие. Мягкие прохладные сумерки ложились на плечи, осторожно обнимали за талию кайорану, шептали что-то на ухо Явальду.
— Хорошо, — с наслаждением потянулась она, невольно показывая себя во всей красе.
Тонкая, но отлично тренированная невысокая фигурка, которую лишь подчеркивают темные кожаные брюки в обтяжку и корсет, с которым Дэра не расстается. Почти белоснежная лишь с парой ноток сиреневого цвета рубашка, выглядывала из под корсета, тугая шнуровка ее доходила до горла — никакой вольности, никакой распущенности. В длинных объемных рукавах прятались стилеты, как впрочем, и в каркасе корсета. Безоружной Дэра не бывала даже в Эйтаре: мало ли что, мало ли кто. Отросшие до пояса волосы она оставила распущенными, лишь потратила время на заклинание, которое не давало бы им спутываться. Ее роскошная грива, конечно, вызывала пристальный интерес первое время, после того, как она отказалась от иллюзий скрывающих количество стихий-покровительниц. Она словно говорила всем своим видом: 'Вы посмотрите! Вон рядом есть Явальд, вы на него посмотрите! Вот-вот! Мало того, что он мужчина, так еще и все стихии его признали своим!'
Но все равно, Дэра чувствовала себя в Эйтаре несколько чужой. Удивительно, правда, парень, который большую часть жизни вообще не знал о своей сути, чувствует себя в Кленовом Лесу куда увереннее, чем она — истинная кайорана. Только одного дара не досталось Явальду — слуха. Он не слышал, как поет по утрам ветер, как шепчутся деревья, как устраивают песенные дуэли птицы. Нет, Явальд, конечно, слышал все это, но не понимал. Не дано было ему понять музыку. Она не собиралась соревноваться с Ялем, просто знала о своих недостатках и о его тоже знала.
Они дошли до качелей, которые после долгих слезных просьб дочери Раэдир все же вкопал в дальнем углу сада. Чтобы малышку, которая их обожает, не дай Всеблагие боги, не покусали вечно пасущиеся в саду осы и пчелы. Дэре они тоже приглянулись, и порой она могла проторчать тут не один час, после того как Таэнили уже ложилась спать, а все насущные вопросы вечера были решены. Ей нравилось тихое мерное поскрипывание канатов о дерево, этот звук успокаивал Дэру. Вот и сейчас, она тут же устроилась на качелях, предоставив Явальду право искать себе место, где пристроиться. Парень, лихо подобрав под себя ноги, сел прямо на траву и прислонился спиной к могучей яблоне. Вид у него был заговорческий. Темно- зеленые глаза сверкали лукавством в темноте. Дэра хорошо знала эти признаки.
— Ты опять ее видел, Яль? — тихо, словно в пространство, спросила она.
— Да, — кивнул парень, и неровная отросшая кроваво-красная челка его упала на глаза, — знаешь, ты похожа на нее?
— И ты туда же! — обреченно рыкнула Дэра, показывая увеличившиеся клыки.
— Нет, конечно! — рассмеялся над ее злостью Явальд. — Я прекрасно знаю, что ты, Дэрис, это ты, а она — это она.
— И почему вы все завете меня по-разному? — спросила кайорана у Лун над головой.
— Как уж получается. Сама понимаешь, имя — это отражение того, как мы тебя видим. Не случайно же тебя Аэни зовет 'ветерок'. Именно так, не ветер, а ветерок.
— А ты? Ты ведь не знаешь этого языка, — с жадным любопытством уставилась кайорана на собеседника. Прежде чем он ответил, качели успели скрипнуть три раза, отсчитав, три полукруга.
— Я? Ты представилась мне Дэрой. Я слышал, как зовет тебя маленькая диар. И ни в том, ни в другом я не слушал тебя. Понимаешь?
— Да, — шепнула она.
— Вот и получилось, как получилось.
— Мы ведь случайно, — выделила она голосом слово и легко улыбнулась, — отошли от темы. Она вновь тебе снилась, да?
— Да, — благоговейно выдохнул Явальд в ответ. Его преклонения хватило бы на десяток монахов ее храма. — Знаешь, а вы все-таки похожи. За вашими нежными улыбками прячется боль, за радостным сиянием глаз всегда чудится неизбывная печаль. Вы сильны и слишком хрупки одновременно.
— Спасибо за комплименты, конечно, — улыбнулась она, — но ведь это не главное.
— Не главное, — согласился Явальд, — знаешь, мне безумно хочется, вновь увидеть ее во плоти! Ты же видела ее, видела!
— Да, Яль. Она красива, но твоя любовь будет твоей карой. Знаешь, мне показалось, что она уже не умеет любить. Точнее боится полюбить.
— Я видел это в ее глазах, но не могу не молить богов, чтобы они послали мне свидание с ней хотя бы ночью.
— Понимаю, с любовью трудно бороться. Порой больнее отказаться от любви, чем терпеть боль, которую она приносит.
— Любовь — самая большая загадка, — улыбнулся он.
— И самый длинный путь, — добавила она.
Дэра поднялась литым движением, отбросила волосы на спину. Было в этом движении столько так похожей на жесты Дэмианы грации, что он жадно проводил его взглядом. Они были похожи и непохожи одновременно, и пытаться играть любовь с Дэрой было бы предательством по отношению к обеим женщинам. Красивые, сильные и безумно одинокие. С такими непросто дружить, с такими опасно враждовать, такие не простят предательства или обиды, и даже любовь с такой женщиной — война. Он знал все это, Дэра понимала его знания, но Явальд все равно не мог отпустить свою мечту.
— Что-то мы тут засиделись, — подмигнул ей парень, — пора и на люди показаться.
— А может, не надо?! — с мольбой в голосе простонала Дэра.
— Надо, солнышко, надо. Мы все еще не нашли 'крыску'.
— Ну, спасибо, дорогой! Напомнил ты об этом очень кстати! — прорычала уставшая до предела кайорана.
Она много думала о предательнице в роду, где искать ее, что с ней делать… Думала, но никак не могла решить, как найти ту, что задумала предательство. Радавало кайорану только то, что время еще есть. Все-таки до совершеннолетия Таэнили еще больше девяти тан, а значит, они еще успеют найти ту, что пошла против своего предназначения. Хранить магию, хранить мир от порождений магии. Пусть так. Дэра найдет ее, найдет, чтобы не отдать ей свою маленькую диар…
Ее сердце обрывалось каждый раз, когда она думала о том, что може потерять эту забавную непоседу. Каждый урок, который она преподавала своей тхаар'эн, был для нее испытанием: нервов на прочность, решимости и просто любви. Да, она любила свою младшую диар, глупо отрицать это, любила как сестренку, которой у нее никогда не было и уже никогда не будет.
Таэнили еще так мала, и это хорошо. Ведь всегда, всю историю кариана предательница появлялась лишь тогда, когда та, что должна была ее остановить, была уже совершенной личностью, кайораной прошедшей вторую инициацию. 'Время есть!' — думала и просила у богов Дэра. Она просила у них только одного — времени в достатеке, чтобы успеть…
— Давай! Идем! — он поднялся, отряхнул одежду и предложил руку подруге.
Гулять, так гулять! Заодно послушать сплетни, порадоваться произведенным эффектом и просто многозначительно помолчать.
Влюбленных парочек этой весной в Эйтаре было подозрительно много. Они целовались под кронами Кленов-исполинов, в тени небольших фонтанчиков и на редких лавочках. Скоро, они отправятся по трактирам и гостиным домам, чтобы остаться наедине. Дэра ничего не имела против подобного поворота в жизни других, но сама любить не желала. Сердце все еще болело посла расставания с Шаном. Кайоарна задумавшись, едва не налетела на одну такую пару. Хвала богам, Яль успел дернуть ее за руку за мгновение до столкновения, так что все обошлось. Если не считать, что Дэре было очень стыдно.
Весна. Поют плицы, ласково шелестит свежая листва… и парочки, везде парочки. Она бы поняла такой любовный ажиотаж в Карих кущах, ведь всем известно, что весенние послы, отправленные к дриадам
