Александр дивился, как этот маленький молоточек, указывая путь большому молоту, успевал уйти из-под страшного и сильного удара.
Полосы плющились, сливались вместе, постепенно темнея. И когда наконец железо потемнело, кузнец сунул его обратно в горн, а оттуда выхватил другую раскаленную полоску. Уложив ее на наковальню, посыпал каким-то порошком; тот вспыхивал искорками. Кузнец кивнул помощнику:
— Давай.
И опять ударил молот: бум! бум! бум! И опять тоненько вторил ему молоточек: тюк-тюк-тюк, тюк- тюк-тюк!
По форме раскаленной полосы Александр догадался: «Меч творят». И тут же над ухом раздалось горделивое:
— Мои лучшие кузнецы!
Александр покосился: рядом стоял князь Брячислав — в шуме, в звоне кузнечном и не заметил, как он подошел. Когда кузнецы кинули в огонь потемневшую заготовку. Брячислав махнул рукой:
— Погоди, Радим.
Кузнецы остановились, даже отрок перестал качать мехи, но бородач взглянул на него сердито, и опять — уф, уф — завздыхали мехи.
Оставив работу, кузнецы наконец поклонились господам. Поклонились не спеша, с достоинством людей, знающих себе цену.
— Радим, покажь-ка нашему гостю, князю Александру, меч твоей работы.
Радим прошел в темный дальний угол кузницы и вынес оттуда меч, протянув его рукоятью Александру.
Александр удивился непривычной легкости меча. С все возрастающим интересом он стал рассматривать его ближе, заметил извилистость на поверхности лезвия.
— Он же вроде свилеватый [82].
— Верно, князь, — улыбнулся Радим. — И береза свилевата — насколько крепче прямостойной! Ты погни его, погни.
Александр, взявшись за концы, прогнул меч. Отпустил — меч с легким звоном выпрямился. Молодой князь не мог удержаться от восхищения.
— Упруг-то, упруг, что твой лук! А?
Но тут же с сомнением заметил:
— Вот легковат.
— Легковат? — хмыкнул Радим и, увидев у пояса Ратмира меч, попросил: — Вынь-ка свой, тяжелый.
Ратмир вынул меч.
— Что есть силы у каждого, ударьте в мечи, — сказал Радим.
Александр вознес меч над головой и, привстав на носки, сильно ударил им по мечу Ратмира. Железо взвизгнуло.
— Ух, — поморщился Ратмир. — Едва кисть не выбил.
— А теперь зрите, какой более пострадал, — сказал Радим. — Тяжелый али легкий?
Князь Александр тщательно осмотрел лезвие меча, даже пальцем ощупал место удара. Чисто.
— А мой-то зазубрился, — сообщил радостно Ратмир. — Зри-ка, Ярославич.
На его мече и впрямь была свежая глубокая зазубрина. Александр не мог скрыть своего восхищения.
— Ай да меч! Ай да железо! — шептал он.
Брячислав кивнул незаметно кузнецу, Радим понял, сказал:
— Коли к сердцу тебе, князь, меч наш, бери его себе. Сильной руке да сильным железом владеть.
Александр пронзительно взглянул в глаза Радиму, подумал: «Тобой бы владеть мне, тобой, кудесник», а вслух сказал:
— Спасибо, Радим, — и со звоном изогнул меч, любуясь его синеватым отливом.
XIV
НА ТУРА
В утреннем лесу было тихо и сумрачно.
Александр оглянулся и, убедившись, что слуг рядом нет, спросил:
— Ну как, Брячислав Василькович?
— О чем ты? — не понял Брячислав.
— Ведомо, о вчерашнем.
— К месту ль, ко времени ль говорить о сем, — засомневался Брячислав.
— Вот если тур на рога вздернет, тогда, может, и не ко времени будет, — улыбнулся Александр. — А пока живы — о живом и думать.
Вчера поздним вечером князья обговорили все, скрепили свой союз грамотой и печати к ней приложили. Собрались идти почивать. Слуги уж свечи гасить начали. Князь Александр, полуобняв за плечи союзника, молвил ему негромко:
— Эх, Брячислав Василькович, чернильный союз крепок, но кровный куда крепче. А?
Екнуло сердце у Брячислава, но виду не подал, спросил удивленно:
— Это как, князь?
— А так. Отдавай за меня дочь.
Как ни ждал князь Брячислав этого разговора, а все ж оторопел от неожиданности. Не такого ему сватовства хотелось для дочери.
— Эк ты как, — забормотал смущенно, — как-то наскоком, без сватов… без отнего благословения.
— Отнее уже есть, — за твоим черед, князь.
Брячислав мялся, не зная, что и сказать. Боялся поспешным согласием уронить честь и достоинство свое.
— Утро вечера мудренее, Александр Ярославич, — наконец нашелся он. — Пойдем почивать. А утресь где-нито сядем рядком да поговорим ладком.
Утром задолго до восхода солнца подняли князей ловчие: сговорено было в этот день на тура ехать. Долго скакали ночным лесом, наконец остановились под дубом у небольшой поляны.
— Ждите здесь, — наказал старший ловчий Яков. — Как зверя от стада отобьем, сюда завернем. Ждите.
Ловчие уехали, увели с собой свору матерых псов. Князья остались под дубом с дюжиной близких слуг. Здесь-то, томясь ожиданием, Александр и напомнил о вчерашнем.
— Коли ты нетерпелив так, — заговорил негромко Брячислав, — то вот мой сказ: бери Александру в жены, дам тебе за ней имения сколь позволит богатство мое, сотни три слуг и чади работной, коней столько же. Но чтоб не из милости держал ты ее во дворце. Слышь, Ярославич?
— Вестимо, будет хозяйкой она, — успокоил Александр и опустил свою ладонь на руку Брячислава. Заглянул в лицо, вдруг попросил жарко: — Пусть за ней чади вполовину меньше будет, но пристегни еще Радима-кузнеца.
Брячислав засмеялся, освободил руку, погрозил Александру пальцем:
— Ой хитер ты, Ярославич, ой хитер. Да что делать? Чай, теперь свои будем, куда денешься? Бери.
— Нужен он мне, дабы моих новгородских кузнецов обучить такие ж добрые мечи ковать. Много их мне понадобится, ой много.
Издалека послышались звуки трубы, лай собак.
— Тура откололи, — сказал Брячислав. — Сейчас сюда погонят.
