сжимая и разжимая кулаки, удерживаемый своими абсурдными понятиями чести от желания прикоснуться к ней.
Ксандр сидел за письменным столом и просматривал пачку бумаг.
— Что здесь происходит? — спросил Уилл.
— Кит решил уйти. Он созвал свою шайку, чтобы сообщить им это. — Лицо у Ксана было мрачное.
— Ты, Ксан, ничуть не лучше этого благородного придурка. — Уилл кивнул в сторону майора. — Ты ни в чем не виноват. — Уилл знал за братом эту склонность во всем обвинять себя.
— Виноват. Сегодня утром я объяснил Киту, что его ждет наследство, и сказал, что Норвуд передает дело в суд лорда-канцлера, чтобы подтвердить законность его рождения. Ему не понравилась эта идея.
— Могу себе представить, как ты напугал его.
— Вот, прочти. — Ксан подтолкнул бумаги к Уиллу.
— Что это?
— Письма Давентри Киту. Из Индии. Надеюсь, если мы заставим Кита прочесть их, это изменит его решение.
— Проклятие! — Уилл взял письма, поднял с пола стул и уселся. Только этого ему не хватало — слезливых излияний ныне покойного героического отца сыну, о встрече с которым он мечтал в более счастливые времена.
Ксан оглянулся на Уилла:
— Ты поговоришь с Китом?
— Я? Ты думаешь, я могу повлиять на него?
— Ты поговоришь с ним?
Уилл кивнул. Ксандр вышел.
Прочтя первое письмо до середины, Уилл взглянул на майора.
— Монклер, принесите же какую-нибудь пользу, дружище. Сядьте на этот чертов диван и обнимите ее.
На лице Монклера появилось выражение чопорной обиды, которое тут же сменилось благодарным облегчением. Он обошел диван, обнял Софи и принялся гладить ее по спине, бормоча нежности на французском.
Уилл вернулся к чтению. По крайней мере стиль Давентри был менее цветистым, чем стиль Монклера. Давентри выражался откровенно, прямо и не без юмора. Если бы он остался в живых, они с Софи были бы прекрасной парой.
Внезапно Уилл наткнулся на кусок письма, который потряс его. Он отложил это письмо в сторону, удивляясь собственной реакции. Прошло не менее минуты, прежде чем он смог снова взяться за него.
Он сложил последнее из шести писем, когда в комнату вошел Ксандр.
— Мы встречаемся в комнате для завтраков.
Кит стоял у окна, на его худых плечах болталось черное бархатное пальто. Уилл знал, откуда берутся такие поношенные вещи — со склада костюмов на Холиуэлл-стрит. Он сам любил этот склад за фасоны, которые позволяли сыщику остаться незамеченным среди пользующихся дурной репутацией жителей плохих кварталов.
Уилл положил на стол пачку писем.
Кит говорил в окно, явно отвечая на какой-то вопрос, заданный Ксандром.
— Этот дом не место для нас. Мы не привыкли к стенам.
— Ты же знаешь, мама все устроит так, как ты ее попросишь, — возразил Ксандр.
Кит обернулся.
— Мальчишки думают, что я один из них, но если я останусь, я уже не буду одним из них.
— Ты один из нас, разве нет? — спросил Ксандр.
— А разве да?
Уилл понимал, какую внутреннюю борьбу ведет Кит. Ксандр стоял на своем:
— Мама не хочет лишать тебя независимости. Она хочет только, чтобы ты был в безопасности.
— Никакой безопасности здесь нет, Ксандр.
— Но в случае опасности рядом с тобой будут братья, — сказал Уилл. — И потом, ты знаешь своего врага и можешь бороться с ним в суде, там у тебя с ним равные шансы.
Упрямое замкнутое лицо оставалось равнодушным.
— Пусть Ксан вызовет Уэнлока в суд. У тебя и твоих ребят будет крыша над головой, и скорее всего у тебя появятся средства к существованию — большей независимости и пожелать нельзя.
Ксандр сказал:
— Это достойный дом, Кит. Он достался Давентри после совершеннолетия. Дом принадлежал ему еще до того, как он женился на нашей матери. Одного дохода от недвижимости хватит на всю жизнь и для тебя, и для мальчишек.
— Если я приму этот дом, значит ли это, что я стану наследником Уэнлока? — спросил Кит.
— Значит. — Ксан был честен, можно не сомневаться.
— Наследником человека, который пытался убить меня?
— И потерпел неудачу, — заметил Уилл. — Убить тебя не так-то просто.
— А если я не хочу быть герцогом Уэнлоком, ни теперь, ни когда-нибудь вообще?
Уилл встретился взглядом с Ксаном. Кит был такой же, он не желал, чтобы общество отдавало ему должное по причине высокого происхождения, он хотел, чтобы его ценили за личные достоинства. Уилл бросил на стол пачку писем.
— Забудь о Уэнлоке. Мы нападем на Уэнлока и выиграем. Этот славный человек, — Уилл резко постучал по письмам, — хотел, чтобы ты стал его наследником. Вот кто ты — его сын, сын человека, который умел любить и умирать. Он охотно пошел ради тебя и на разрыв с семьей, и на смерть. А что ты можешь сделать ради него?
Он заметил, что его бьет дрожь. Наверное, он ошибся, полагая, что совершенно оправился от ран. Проклятие, он говорит как какой-то дурацкий идеалист, как эта дурацкая Елена Троянская, Он справился с дрожью и оперся ладонями о стол.
— Прочти их.
Кит стоял, наклонив голову. Уилл боялся пошевелиться. Он не знал, объяснил ли он что-то мальчику или совершил непоправимую ошибку.
Потом Кит протянул руку и взял письма, он подержал их некоторое время на весу, а потом поднял голову и устремил на Уилла необычайно серьезный взгляд.
— Если я прочту эти письма, ты встретишься с Веллингтоном?
Проклятие. Уилл понял, что эта проклятая ловушка вот-вот захлопнется.
— Прочти письма сегодня же. А завтра я встречусь с Веллингтоном.
Все вдруг заулыбались. Ксандр и Кит переглянулись.
— Мы с ним заключили пари, — признался Ксандр.
Глава 21
Елена поставила кресло матери в уголок красной шелковой гостиной с высокими потолками в доме епископа Йоркского на Гросвенор-сквер. Гости, приглашенные на обед к епископу, все шли и шли через большие двустворчатые двери. Ее отец добродушно смеялся, стоя среди священнослужителей, окружающих епископа, он охотно позволил своей жене и дочери удалиться подальше от толпы гостей. Мать Елены редко бывала в Лондоне. Она очень уставала, когда ее кресло носили вверх и вниз по лестнице. Миссис Россдейл
