заколкой и рейтузы времен войны восемьсот двенадцатого года, мне становится страшно жить. Хочется плакать, снять с себя все и отдать богачам последнее. — Штукина вздохнула и закатила глаза к потолку.
— Вы, девочки, совершенно правы. Давно пора поднимать знамя мятежа. Я вот думаю, не перекраситься ли мне в блондинку? — захихикала Вера.
— Идиотка, даже думать не смей! Слушай, а давай с нами на каникулы к непутевой мамаше рванем. Итальяшкам разным глазки строить будем. — Тася подумала, что вдвоем с непутевой мамашей они как- нибудь с Вериной тоской управятся и вернут подруге человеческий облик.
— Нет, не годится. Во-первых, Сельдерея на Новый год одного оставлять нельзя, мы с ним до городу Парижу махнуть собирались, а во-вторых, итальяшки эти во главе со своим премьером тоже на малолеток падкие. Я в журнале читала. Полное безобразие!
— Ну, не знаю. Моей мамаше непутевой до сих пор проходу не дают, даже муж ревнует периодически.
— Молодец твоя мамаша. Ты лучше скажи, какие у тебя новости на личном фронте? Неужто только на итальяшек вся надежда?
— Да, как там дела-то со вторым замужеством, продвигаются или нет? — поддержала Веру Штукина. Она даже придвинулась поближе и внимательно заглянула Тасе в глаза.
У Таси на личном фронте вот уже полгода, как организовался прорыв в виде Павла, говорить о котором подругам она не хотела. Павел был младше Таси аж на целых десять лет, что ни Вера, как мать сына-первокурсника, ни Лена, которая нижестоящих по званию в упор не видит, вряд ли одобрили бы. Сразу бы лекцию ей прочли про педофилию какую-нибудь или еще чего похлеще!
Тася познакомилась с Павлом случайно в зале ожидания аэропорта Шереметьево. В Москве и Питере стоял туман, объявили задержку двух последних рейсов, и все московские командированные отправились по домам. Питерским деваться было некуда, они сбились в кучу, перезнакомились и сидели в ресторане. В компании совершенно незнакомых людей, в основном мужчин, Тасе было очень весело. Они наперебой предлагали подвезти Тасю из Пулкова до дома, рассказывали разные байки и анекдоты. В общем и целом вели себя как настоящие павлины. В конце концов часа в четыре утра питерский пилот, видимо, очень захотел домой и принял решение лететь. Объявили посадку, и вся ресторанная компания переместилась в самолет. Когда Тася в Пулкове уже садилась в свою машину, рядом с ней нарисовался симпатичный парень, который в ресторанных соревнованиях самцов никакого участия не принимал, а помалкивал, исподтишка разглядывая Тасю.
— Извините, — сказал он неожиданно низким хриплым голосом. — Вы меня до города не подбросите?
Тася его подбросила, они обменялись визитками, а потом все как-то само собой закрутилось. Павел работал директором представительства известной иностранной компании, торгующей в России стройматериалами. Конечно, в аэропорту у него тоже была машина, но еще в Шереметьеве в ресторане он определил, что Тася сама за рулем, и потащился за ней на стоянку. Тасе было хорошо с Павлом, однако знакомить его с Дуськой и своими друзьями она не спешила. Наверное, стеснялась все-таки его возраста. Хотя сама она не сразу выяснила, что он настолько ее младше. Выглядел Павел гораздо старше своих лет. Встречались они довольно часто, но каждая встреча все равно была маленьким праздником. Павел дарил Тасе цветы, водил ее по разным ресторанам. Часто они ходили в кино. Каждый маленький праздник непременно заканчивался у Павла, в его холостяцкой квартире, после чего Тася ехала к себе. Павел, несмотря на свою молодость, уже был разведен и панически боялся, что его опять захомутают. Тасю это очень даже устраивало. Она просто наслаждалась жизнью и ни о чем не думала. Правда, когда Павел понял, что захомутовывать его она не собирается, то почему-то даже обиделся. Купил ей специальные дамские тапочки на каблуках, шелковый халат и зубную щетку. Тем самым как бы показывая, что он не возражает, если Тасины вещи начнут распространяться по его квартире. И даже если Тася решит вдруг у него переночевать, то он будет только рад. Да, все-таки странные люди мужчины! А еще говорят, что это женщины сами не знают, чего хотят.
Сейчас на прямой вопрос подруг о своей личной жизни Тася не знала, что и ответить. Она думала, что уже слишком многое от них скрывает, особенно от Веры, а это не на пользу даже самой крепкой дружбе. Наверное, вот именно так товарищи и перестают быть товарищами.
— Да был тут один, вполне даже симпатичный, вот только я его обложила по-дурацки! — со вздохом сказала Тася и рассказала девчонкам, как опозорилась на встрече с большим боссом.
Вера развеселилась.
— Ничего, Таська, зато он тебя запомнил! Погоди, не ровен час, бросит свою старую жену и примчится к тебе со словами: «Ну, смейся же надо мной, издевайся, противная!»
— Может, у него жена совсем даже не старая, а, наоборот, очень даже молодая. Сама сказала про этих богатеньких. Он ведь давно богатый, вот жену себе уже и поменял, — не согласилась с Верой Штукина.
— Точно, женился на малолетке, а теперь мается. Увидел Таську и сразу решил, что вот он, настоящий товарищ. Так что все равно жди, Тася. Никуда он от тебя не денется. Какие глаза-то у него, говоришь?
— Хрустальные! Хрустальные и серебристые, — мечтательно сказала Тася, вспомнив глаза заказчика.
— Все, попала птичка в сети, но, на мой взгляд, хрустальные глаза могут быть только у монстра, — задумчиво заметила Вера.
— Наркоманы, кстати, боятся дневного света, он им глаза режет, — поделилась своими знаниями майор Штукина.
— Точно! И еще вампиры. А зовут-то его как? — поинтересовалась Вера.
— Откуда я знаю?
— Как? Он же тебе наверняка визитку дал! — удивилась Штукина.
— Точно. — Тася вспомнила обмен визитками. — А куда ж я ее дела? У меня ее точно нет. Ой, я, наверное, ее уронила вместе с ежедневником, и она у Ленни в кабинете осталась. Вот дуреха! А с другой стороны, на фига мне его визитка? Я ж ему звонить не собираюсь.
— Эх ты, Таська, а как же ты про него мечтать будешь, если даже имени его не знаешь? — поинтересовалась Штукина.
Тася, конечно, хотела подруге сказать, что и мечтать она об этом дядьке ни минуты не будет, потому как у нее есть Павел. Не дело с одним мужиком шуры-муры крутить, а о другом в то же время мечтать. Но говорить этого она не стала.
«Надо будет у Эммы его визиточку попросить, — подумала Тася. — На всякий случай».
— Вер, а где Сельдерей-то сегодня? Никак работает по субботам? — решила она перевести разговор на другую тему.
— Он теперь с большим городским начальством в волейбол по субботам играет, а потом — баня! Святое дело, — со вздохом сообщила Вера.
— Физкультурка — это хорошо, особенно с начальством. Полезно, но очень тяжело. Мнут, трут, деловые вопросы решают. Считай, полноценный рабочий день. Эх, хорошо, что мы все-таки дамочки. Нам не надо по баням в выходные шариться.
— Что-то не поняла я ничего, — удивилась Штукина. — Менты обычно в баню с бабами ходят. И чего уж они там мнут и трут, мне неизвестно, но уж точно не деловые вопросы!
— Так то менты, глупая! А это бизнесмены. — Тася постучала себя по лбу.
— А бизнесмены не люди, что ли? — продолжала недоумевать Штукина.
— Люди! Только они такими безобразиями, о которых ты подумала, занимаются не по утрам с устатку после физкультурки! И в баню им для этого совсем не обязательно ходить. У них деньги есть, чтобы это все культурно обустроить. В гостинице, например, или в квартире съемной, и обязательно в рабочее время, чтоб жена ни о чем не догадалась, — разъяснила Тася.
Штукина пожала плечами, всем своим видом продолжая высказывать неодобрение.
— Ну, вы и дуры, девки! Ну да ладно, вам видней про бизнесменов. Это мы там у себя в ментовке слаще морковки ничего не ели. Если вы тут хором считаете, что он там, в бане, трудится, то вам, конечно,
