и при этом даже не знаете его имени.
– Так кто он? – раздраженно спросил де Ревелль.
– Это еще один тамплиер – точнее сказать, бывший тамплиер. Нет сомнений в том, что его уже изгнали из ордена, – ответил де Вулф.
Архидьякон испытывал к де Ревеллю не меньшую неприязнь, чем де Вулф, и посему не смог удержаться от возможности осадить зарвавшегося шерифа.
– Прошу извинить меня, де Ревелль, однако я должен заметить, что, во-первых, ваша власть не распространяется на кварталы, принадлежащие собору, за исключением дорог, и, во-вторых, я не представляю, как вы можете арестовать кого бы то ни было за угрозу произнести религиозное обращение, независимо оттого, носит оно кощунственный характер или нет. Такого рода вопросы относятся исключительно к компетенции церкви и ее судов.
Ричард де Ревелль попытался обойти этот скользкий момент.
– Возможно, это и верно, архидьякон, но если возмущение проповедью еретических воззрений приведет к общественным беспорядкам или даже к мятежу, который может распространиться за пределы территории собора, тогда это уж точно будет нарушением королевского закона и подпадет под мою юрисдикцию.
Оба Джона не смогли удержаться и обменялись скептическими улыбками, услышав такие речи от известного сторонника изменника-принца.
– Я очень рад услышать, что вы так рьяно защищаете законы короля Ричарда, шериф, и буду иметь это в виду, – елейным тоном заметил священник.
– Значит, вы не собираетесь предпринимать никаких шагов для того, чтобы предотвратить это непристойное действо? – пыхтя от злости, осведомился де Ревелль.
– Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы кто-либо читал публичную проповедь со ступеней нашего собора, – твердо отвечал архидьякон, – особенно принимая во внимание слухи о том, что он разделяет некую ересь, предположительно катарскую, поскольку этот отступник, говорят, родом из печально известной области Франции.
Дверь снова заскрипела, впуская в зал целую группу людей. Впереди шел Козимо из Модены, сразу за ним – трое тамплиеров, а затем и пятеро их телохранителей, которые сразу встали вдоль стены за спинами своих хозяев.
– Слухи быстро распространяются в этом городе, – мягко заметил Джон де Алансон, глядя на группу вновь прибывших, с одежд которых стекала вода, ибо дождь на улице разразился в полную силу.
Маленький итальянский священник вышел на середину зала и остановился перед архидьяконом, который значительно возвышался над ним.
– Как мне стало известно, – начал аббат высоким, скулящим голосом, – готовится еще одно святотатство! Мой долг – знать о таких опасных людях, особенно из Франции, и я говорю вам, что этот Бернар де Бланшфор может представлять серьезную угрозу нашей матери-церкви. Его следует схватить и отправить домой, дабы показать ему ошибочность его воззрений.
– И каковы же его воззрения, брат аббат? – мрачным голосом осведомился архидьякон.
Козимо отвел взгляд, посмотрел на коронера и снова поднял глаза на архидьякона.
– Это обычная нечестивая глупость, извращенные верования тех, кто живет в районе города Альби в Лангедоке. Их выдумки столь коварны, что, хотя и не действуют на людей ученых, таких как мы, но могут впечатлить слабые умы, если позволить проповедовать эту ересь открыто.
– Нельзя позволить ему даже рта раскрыть, – заревел Бриан де Фалэз, стоявший в нескольких футах за спиной аббата. Его бычья шея и обветренные щеки стали почти пунцовыми от ярости, и де Вулф подумал, что если бы рыцарь не оставил свой палаш дома, перед тем как отправиться в церковь, то его клинок, вероятно, рассек бы сейчас воздух.
– И где же этот негодяй? – возмущенно спросил де Ревелль. – Кто-нибудь, вообще, его видел? Откуда пошли слухи о том, что он находится в Эксетере и собирается завтра утром совершить свой безумный поступок? – Он обозлено зыркнул на коронера, словно подозревая, что это все его козни.
Джон решил, что лучше сказать часть правды, чем полностью отрицать свою причастность.
– Он сегодня подошел ко мне на улице, сразу после похорон своего брата-тамплиера.
– Они не тамплиеры! – оскалился Бриан де Фалэз. – Их бы с позором изгнали из нашего ордена, если бы нам удалось поймать их до того, как они сбежали.
– Так, значит, вы искали этих людей, а не просто подыскивали подходящие владения для своего ордена? – с ледяной ноткой в голосе уточнил де Вулф.
Роланд де Вер вмешался в перепалку и смиренно заметил:
– Мы действительно присматриваем новые земли. Но нам также было сказано, чтобы мы заодно поискали и двух наших заблудших братьев, которые должны были находиться в этой части Англии. – Он с укоризной взглянул на Фалэза, который лишь сильнее насупился и сжал губы. – Присутствующий здесь мой друг не совсем прав, так строго их осуждая. Если бы мы наткнулись на них в ходе нашего путешествия, мы просто должны были бы убедить их вернуться вместе с нами в обитель, дабы они познали свои заблуждения, и сделать все, чтобы они снова стали на праведную стезю.
Годфри Капра и Бриан де Фалэз переглянулись так, словно впервые об этом услышали, но мудро предпочли промолчать.
Архидьякон снова присоединился к дискуссии – во всей этой истории его, как и коронера, больше всего беспокоила кровавая кончина Жильбера де Ридфора.
– Аббат Козимо, мне не совсем ясна цель вашего пребывания в Девоне. Не находитесь ли вы здесь именно из-за этих двух тамплиеров?
Причудливый профиль итальянца медленно повернулся к аббату.
– К сожалению, я не могу обсуждать такие вопросы, архидьякон. Как вы уже знаете, я являюсь папским нунцием и в качестве такового имею все полномочия предпринимать любые действия, которые послужат на пользу святейшему престолу. Однако я могу вам сказать, что на меня возложена миссия искоренения ереси всюду, где она возникает.
После того как аббат фактически посоветовал ему не лезть в чужие дела, Джон де Алансон неподвижно уставился на де Ревелля.
– Так как же следует поступить, шериф? Хотя я уже указывал вам на то, что эта территория находится вне вашей юрисдикции, тем не менее я согласен с вами в том, что нам совершенно не нужны беспорядки. Несколько моих священников и монахов уже пожаловались мне по поводу слухов о завтрашнем событии.
Ричард драматическим жестом перекинул через плечо плащ.
– Я арестую этого человека, как только он покажет здесь свою физиономию. А подходящее обвинение я скоро придумаю.
Несмотря на предупреждающий блеск ледяных глаз Роланда де Вера, Бриан де Фалэз крикнул, обращаясь к де Ревеллю:
– Позвольте нам его схватить! Нам не нужны всякие юридические предлоги – он отступил от устава нашего ордена и заслуживает наказания по нашим законам. Как уже сказал наш предводитель, нам нужно препроводить отступника в Новый Храм, чтобы там его наставили на путь истинный.
Де Вулфу оставалось только гадать, не предполагает ли процесс «наставления» подвешивания на дыбу и выламывания рук из плечевых суставов. Впрочем, у него не было времени раздумывать о методах воинов-монахов, поскольку к словесной перепалке присоединился священник из Модены.
– Самое главное – не позволить этому смутьяну открыть рот в присутствии толпы, – прошипел он. – Ему не понадобится проповедовать и пяти минут перед туповатыми, но впечатлительными простолюдинами, чтобы совершить то, что может нанести непоправимый вред святой церкви. Для меня не важно, повесит ли его шериф, или тамплиеры отволокут его назад в Лондон. Значение имеет лишь то, чтобы ему не позволили оставаться на свободе, где он может в любой момент начать распространять свою ересь. – Скорчив гримасу, которая сразу сделала его похожим на змею, он бросил ядовитый взгляд на коронера. – Я возлагаю на вас частичную ответственность за все эти отвратительные события. Похоже, что вы тесно связаны с этими двумя еретиками. Надеюсь, что вы не склонны разделять их извращенные идеи.
