меди по его груди и устремив нежный взгляд больших зеленых глаз на его резной профиль.
– Тогда как ты собираешься вывезти его за пределы страны?
– Они с Томасом поехали вперед, а я попытаюсь в Бидефорде или где-то поблизости найти корабль, на котором Бернар сможет переправиться в Ирландию или в Уэльс.
– А что если его увидит кто-нибудь из тех, кто за ним охотится?
– Мне нужно постараться, чтобы они не встретились. Впрочем, когда они видели де Бланшфора в последний раз, его лицо покрывала густая борода, как это принято у храмовников, поэтому, будем надеяться, они не смогут его узнать, если им доведется столкнуться.
– А разве не легче было бы отправить его из местных портов – из Топсхэма или Бриксхэма?
Возможно, разум коронера убаюкало то, что он лежал в теплой постели с обнаженной женщиной, но в этот момент он совершил серьезную оплошность.
– Я уже думал об этом. Может быть, лодочник Торджил из Долиша мог бы его переправить, но тот плавает лишь во Францию, а это последнее место, где Бернар хотел бы оказаться.
Он сразу почувствовал, как напряглась Неста. Хотя в январе, когда Джон проявил глупую храбрость, сражаясь на турнире, Неста и Хильда, жена Торджила, объединились в общем беспокойстве за его жизнь, обе женщины до сих пор видели друг в друге соперниц. Конечно, Неста была вполне уверена, что первенство в отношении его чувств и тела принадлежит ей, однако она прекрасно знала, что стройная блондинка может легко соблазнить Джона при первой возможности, и не могла подавить ревность, закипавшую в ней при одном упоминании о Хильде.
Де Вулф проклял в душе собственную бесчувственность и притянул Несту к себе, так крепко, словно желал слиться с ней в единое тело. Однако женщина лежала недвижимо и не отозвалась на его порыв, оставаясь безучастной и отстраненной. Вопреки его воле и желанию перед ним возник образ Хильды. Он не разговаривал с ней с тех пор, как сломал ногу, а вместе, как мужчина и женщина, они не были с самого Рождества, но сейчас ее гибкое тело и прекрасное лицо заполнили все его мысли. Джон знал ее еще, когда она была маленькой девочкой, а с тех пор, как ей минуло пятнадцать, они время от времени встречались как любовники. В то же время Хильда никогда не могла бы стать женой Джона, будучи дочерью одного из управляющих его отца.
Подумав об этом, он застонал и начал тереть глаза, чтобы прогнать видение, потом перекатился на бок и сжал Несту в крепких объятиях. Он в отчаянии покрыл ее глаза, горло и губы поцелуями, почувствовал, как она неожиданно растаяла, целуя его в ответ и прижимаясь с таким желанием, что Джон понял: сегодня поле сражения осталось за ним.
После бурных любовных схваток им уже ничего не хотелось, поэтому они просто молча лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь ощущением близости. Пытаясь прогнать навязчивый образ Хильды, Джон заставил себя думать о Матильде. Как бывает, когда мысли бродят в полудреме, сопровождающей любовные утехи, он вспомнил те дни, когда они с Матильдой только поженились, шестнадцать лет назад. Это был брак без любви, устроенный его отцом, который решил, что его сын выгадает, породнившись с богатой семьей де Ревеллей. Матильда никогда не испытывала восторга от выполнения супружеских обязанностей, и их общение в ночное время скоро прекратилось, чему способствовало и то обстоятельство, что де Вулф десять месяцев в году участвовал в каких-нибудь военных кампаниях.
Когда год или два назад он перестал быть профессиональным воином, их вынужденное сосуществование не привело к возрождению былой страсти, если таковая вообще когда-либо владела супругами. Джон внутренним взором снова увидел ее за сегодняшним обедом – как она пьет красное вино так, словно это обычный эль, а потом с некоторым стыдом вспомнил, что последний раз, когда они попытались заняться любовью, – а с тех пор прошло уже много месяцев – она была сильно пьяна. У них тогда ничего не вышло, закончилось все горькими упреками со стороны Матильды и его твердым решением никогда больше не повторять подобных попыток.
Теперь, когда Неста избавилась от своего мрачного настроения, к ней вернулось ее природное любопытство, и она спросила его о том, как тамплиеры связаны с поездкой на Ланди, которая должна была состояться на следующий день.
– Они едут под тем предлогом, что хотят проверить, насколько велика решимость де Мориско не пускать орден на остров, – пояснил Джон. – Но я подозреваю, что они не доверяют мне и, думая, что я как- то связан с де Бланшфором, не хотят выпускать меня из вида.
– И они правы, хитрец! – шутливо воскликнула Неста. – Однако есть ли у вас какая-то реальная надежда добиться успеха в переговорах с правителем Ланди?
Де Вулф поморщился.
– Практически никакой, если судить по тому, что я о нем слышал. Ни у кого не вызывает сомнений, что его остров – логово пиратов, которыми он командует. Но его ли корабль уничтожил почти всю команду того судна, что разбилось вблизи Илфракума, я сказать не могу.
– Тогда почему же наш дорогой шериф согласился на эту экспедицию? Он не из тех людей, которые станут подвергать себя ненужному риску.
– По каким-то причинам он испытывает огромное уважение к тамплиерам. Возможно, де Ревелль думает, что, снискав их расположение, он сможет поправить собственную репутацию. Они представляют собой могущественную силу не только в Англии, но и во всем мире. Даже король Ричард благоволит этим рыцарям, поэтому, возможно, де Ревелль надеется, что если окажет им содействие, то вновь добьется благосклонности короля, которой он лишился после новогодних событий.
Неста скользнула ладонью к его животу и начала водить по нему пальцем, описывая маленькие круги.
– Джон, зачем тебе связываться с этой поездкой? Судя по твоим словам, это опасная затея, которая никак не связана с обязанностями коронера.
– Ты же знаешь, что такая связь есть. Произошло кораблекрушение, а расследовать его – моя обязанность. Там был обнаружен труп человека, умершего насильственной смертью, а также есть данные об убийстве и остальных членов команды. Одно лишь это обязывает меня принять участие в экспедиции.
Он почувствовал, что у него занемели пальцы, и вытащил руку из-под плеч Несты, после чего продолжил свои пояснения.
– У нас не было времени сообщить королевским судьям и получить ответ. Но любой коронер может получить специальное поручение от юстициария или королевских судей, позволяющее ему вмешиваться в почти любые вопросы, касающиеся соблюдения закона или управления. Я уверен, что если бы Куриа Регис знал о возрождении пиратства в Северном море и о том, что гнездо пиратов, возможно, находится на Ланди, он потребовал бы предпринять какие-то меры, подобные тем, что мы предполагаем осуществить завтра.
– А что это за «Куриа Регис»? – сонным голосом спросила Неста.
– Королевский суд – приближенные к королю дворяне, которые являются его советниками. Теперь, когда король находится во Франции, страной фактически управляют канцлер и главный юстициарий, хотя наиболее крупные феодалы и архиепископы также влияют на то, что происходит в стране.
Оказалось, что Неста задремала, и вскоре Джон присоединился к ней, погрузившись в приятный сон.
На следующее утро, съездив в Ружмон и посмотрев, как ведется подготовка к их путешествию на север графства, Джон де Вулф снова испытал то возбуждение, которое сопровождало подобные предприятия в былые дни. Когда он направил Одина через ворота во внутренний двор и увидел облаченных в доспехи воинов, готовивших своих скакунов, его охватило предвкушение битвы, заставлявшее кровь быстрее бежать по жилам. Запах, исходящий от лошадей, и позвякивание упряжи, стук щитов и мечей вызывали в памяти ностальгические воспоминания о дюжине прошлых походов.
Он увидел, как Ральф Морин и сержант Габриэль строят своих воинов в колонну. Все они были в боевом снаряжении, в кольчугах и круглых шлемах с наносниками – длинными пластинами, защищающими нос. У каждого из них на груди имелась прямоугольная железная пластина, закрепленная кожаными ремнями, которая прикрывала сердце от ударов копьем, а на луке седла висел длинный овальный щит. Поскольку предстояло долгое путешествие, солдаты не брали с собой копья или пики, но были вооружены
