конечно, случались за это время, но не следует все несчастья списывать на аскаридозные «ломки элиты» и «тайский след».
По счастью, руководство соответствующих министерств традиционно отличается изящной «неповоротливостью ума», той самой, что иногда клеветнически называют простой тупостью.
Злопыхатели не понимают, что тупость министров — это всегда прекрасный контрацептив, предохраняющий ведомства и подконтрольное им общество от потрясений.
Эта тупость является, кроме всего прочего, обязательным (и очень правильным) условием при приеме на работу министром, она же есть гарант стабильности, т. е. умеренной пещерности и контролируемой отсталости. Именно благодаря ей возможно возникновение диких инициатив типа ЕГЭ, введение основ православия в школах или сохранение старых добрых маразматических норм «почти обязательной вакцинации населения».
Она же позволяет скрывать трагические последствия как вакцинации, так и практически любой другой пещерной практики из упомянутых выше.
Раздел IV
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ДОСУГА
Часть первая
Вступление
«Если раб не харкает кровью под палящим солнцем плантации, обливаясь слезами и потом, а, веселенький, валяется с сигарой под пальмой, то виноват в этом — плантатор».
Уже двадцать восемь веков существует острейшая проблема превращения временного или постоянного безделья так называемой «черни» во что-нибудь позитивное и важное. Самое тупое безделье, которое все же удается таким образом метаморфизировать, получает имя — досуг.
Это сегодня на вершине цивилизаторских устремлений так называемый досуг олицетворяет вышедшая из детородного возраста дама с мутной биографией, нелепым бизнесом и с тревожно раскаленной кризисом кредиткой, которую она истерично сует в любые щели.
Дама уже расквасила пару «хаммеров». Уже закачала под лоб и в обвисающие брылы стакан силикона. Уже «перешилась» вся, омолодив даже мозоли и вставив донорский лобковый волос. Таких дам ласково зовут «невестами Франкенштейна», за количество «заплаток», «подтяжек», «откачек», перекроек и перестановок местами ушей, грудей и за количество смененных за год донорских носов.
Дама уже измоталась по всем курортам мира и истусилась почти до комы. Она уже даже поискала и нашла себя в «одноклассниках. ру», где цепанула забытых и растолстевших дружков по институтскому курсу, поиграла в пожилой секс, потом с горя даже прочла что-то из Виталия Бианки, но опять уставилась взглядом в пространство, выискивая новый способ как-нибудь убить время.
Это в советское доброе время в учреждениях висели плакаты, гласившие «Сделал свое дело — и уходи». Это у честных команчей и шошонов воины, которым уже никак не удавалось похудеть, вынимали из голов перья, завещали томагавк и жен кому-нибудь, кто подворачивался под руку, и грустно уходили в лес, на зов голодного гризли. Сейчас таких плакатов нет, гризли почти не слышно — и никто никуда не уходит. В связи с чем проблема досуга, что называется, резко обострилась. Правда, и решается она однообразно, вяло и бескровно.
Такая благостная картина наблюдалась не всегда. Человечество на протяжении всей своей истории, жестоко маясь от безделья (о чем умалчивают историки), организовывало культурный досуг самыми экзотическими способами. От подсчета метража выпущенных кишок гладиатора до публичного изнасилования и убийства коровы (так называемая коррида).
Практически всегда, в зависимости от степени благочестивости эпохи, культурный досуг масс обязательно был увязан с утоплениями, сожжениями, усекновениями голов, усадками на кол, повешениями, колесованиями или расстрелами. Общественность всегда искренне любила такие мероприятия, которые действительно крепко и надолго решали проблему организованного семейного отдыха для целых городов.
Стоит припомнить, что 18 июля 1556 года в милой Англии сожжение некоей Перотины Масси имело полный аншлаг, собрав практически все население города и обеспечив его темой для разговоров на два месяца. Более того, на сожжение Перотины прибыли знатоки-костроведы из Германии и Франции, прикатили группы гурманов из Ломбардии, Перуджи, Севильи, прибыли делегации по обмену опытом из Испании и Речи Посполитой. Судя по отчетам, в этот день было разделано, распродано и сожрано 318 000 кур и гусей, 1217 телят и опустошено почти 6000 бочек вина и пива. Народное гулянье было столь массовым и веселым, а танцы настолько интенсивными, что после мероприятия пришлось перемащивать и саму центральную площадь, и «многие улочки», так как весь булыжник мостовых был «глубоко втоптан».
Понятно, что организацией банального, даже группового, аутодафе в Европе, спалившей по причине массово обострившейся любви к так называемому «богу» почти 250 000 женщин, такого аншлага достичь было бы нереально. Но тогдашняя ажитация была связана с тем, что ведьму и гугенотку Перотину жгли на девятом месяце беременности. Как повествует очевидец культурно-массового мероприятия, благочестивый хронист: «От языков пламени и натуги, вызванной адской болью, чрево ее лопнуло, и младенец, чудный мальчик, выпал в огонь, но его еще живым вытащил за ногу некто Густ, один из подручных палача. Видя, как все странно складывается, бальи поразмыслил и, получив благословение прелатов, велел швырнуть дитя обратно в костер». Ликование площади было единодушным. Если бы благочестивые организаторы мероприятия имели бы в своем распоряжении пару ТВ-каналов, то прямая трансляция на Европу, несомненно, была бы гарантирована, несомненно, удалось бы удовлетворить досуговую потребность гораздо большей аудитории. Христианский мир, несомненно, получил бы хорошую дозу адреналинчика и весьма серьезный «заряд праведности и бодрости». Как мы помним, никаких сомнений в качестве и законности мероприятия тогда ни у одного человека не возникало.
Вообще, очень примечательно происхождение термина «досуг». Одно из его первых упоминаний встречается в русских хрониках как определение «возможности москвитян в начале семнадцатого века потолпиться вокруг Яузских ворот», площадка вокруг которых была замощена «сугами» (заплощенными, затесанными «наплоско» с одной стороны бревнами). Вот семейный или групповой поход «до суг» и дал жизнь замечательному термину. Но основная культмассовая изюминка того «до суга» заключалась в том, что на воротах был повешен трехлетний мальчик. Вся вина которого заключалась в том, что он был сыном Марины Мнишек и первого Лжедмитрия. Династические опасения продиктовали необходимость как публичного повешения младенца, так и последующую демонстрацию факта его несомненной кончины. Происхождение данной необходимости вполне понятно: какая-нибудь загогулина того беспокойного времени вполне могла бы со временем возвести «маринкино отродье» на русский престол. Или того, кто решился бы взять его имя и посамозванничать в лучших традициях века. Посему возникла потребность в организации несколько политизированного шоу с трупиком, которое, в известном смысле, страховало от возникновения новых самозванцев. Мальчик проболтался на виселице несколько месяцев. Его тельце смолили и дегтярили, скрепляли лыковыми обручами и веревками, чтобы он не развалился бы в петле и не
